Как же так получается, что большинство людей в южных странах тхеравады, где буддизм делает так мало официальных уступок популярным вкусам, до сих пор такие религиозные, причем с таким энтузиазмом и так радостно? Ответ в том, что очень значительны неофициальные уступки. Как и в случае с индуизмом и восточными религиями в целом, здесь терпимо относятся к многим древним верованиям (в том числе к разного рода практикам «страховочного» типа, описанным в главе 2). Получившаяся популярная религия включает в себя безграничное почитание Будды, который практически является богом; большое уважение к сангхе (общине буддийских монахов в желтых одеяниях); весьма поверхностное знакомство с дхаммой, или учением, – и множество фантастических верований и суеверных обычаев, которые даже и буддизмом не назовешь.

Так вот что неизбежно происходит, когда религия слишком изысканная и сложная: ее популярная форма остается очень низкого качества? В любом случае религия стран тхеравады, хоть и представляет собой смесь таких несовместимых элементов, до сих пор очень хорошо работала. По крайней мере, она является стабильной структурой, в рамках которой миллионы людей могут проживать относительно удовлетворительную жизнь. Может ли она выжить в современном мире, в форме массовой религии – уже другой вопрос.

В странах махаяны также пошли на большие уступки, только они имели место в рамках самого официального учения и не просто на его более популярных «задворках». Учение махаяны стало во многом полной противоположностью школы тхеравады, сторонники которой заявляют, что она сохранила первоначальное учение Будды в его неизмененном виде.

Контраст разителен. Идеал в тхераваде – архат, Просветленный, который, ясно узрев, что нигде нет ни постоянства, ни «я», и превзойдя всякое желание, входит в состояние нирваны, чтобы никогда больше не возвращаться в этот мир страданий. Идеал в махаяне – бодхисаттва, просветленный, который, отказавшись сделать этот последний шаг, возвращается вновь и вновь, из сострадания ко всем существам, пока последний из них также не станет просветленным. Таким образом, буддийские художники часто изображают архата морщинистым угрюмым стариком, а бодхисаттву – улыбающимся, благожелательным и упитанным, с большими мешками подарков – прямо своего рода Дед Мороз без бороды.

Говорят, что ключевое понятие тхеравады – мудрость, а махаяны – сострадание. Архата интересует собственное просветление, бодхисаттву – просветление всех, кроме себя. На самом деле контраст не такой абсолютный, как кажется. В обеих школах учат, что просветление не может быть просто личным или эгоистичным достижением. Скорее, наоборот: просветление – осознание того, что не существует ни отдельного человека, ни отдельного «я», и уж точно никаких многочисленных «я», которых нужно вести к просветлению.

Однако бодхисаттва, возвышенно нелогичный, который жертвует своим блаженством в нирване и соглашается на бесчисленные годы страданий, до тех пор, пока не будет обеспечено блаженство всем, – наверняка одно из самых возвышенных и привлекательных созданий религиозной мысли. Христиане могут справедливо заметить, что он не настоящий Добрый Пастырь, а идеал, миф. Несмотря на это, идеал бодхисаттвы идеально выражает настроение махаяны. Это живой идеал, который работает. В отношении бодхисаттвы нет ничего мифического.

Буддизм махаяны – сострадательная религия. Это также отчасти религия спасения путем веры, благодати, а не действий. Например, существует школа «Чистой Земли» (основана еще в IV в. н. э.), Спаситель в которой – бодхисаттва Амида. Преданный поклоняется и полностью покоряется Амиде, уповает на него, а тот передает свой огромный запас накопленной добродетели всем, кто возлагает на него свои надежды на спасение. В частности, преданный полагается на клятву Амиды – которая гласит, что если любое живое существо призовет к нему тщетно, то Амида поплатится за это собственным просветлением. В награду за эту веру в эффективность клятвы Амиды преданный после смерти перерождается в Чистой Земле Амиды, Западном раю, где его ждет просветление. Даже сегодня миллионы людей в Японии и других странах махаяны взывают к Амиде и надеются на него. И постольку, поскольку они действительно «растворяются» в нем с полной самоотдачей, они приближаются к просветлению. На самом деле это бхакти, индуистский путь преданности, который мы обсуждали в предыдущей главе. И это не просто очень хороший путь, а тот, по которому идет больше всего народу: он достаточно широк и прост, чтобы вместить любое число путешественников.