— Даня… он одевается, — выпалила, когда Верещагин полоснул взбешенным донельзя взглядом по двери за ее спиной. — Скоро выйдет.

Матвей отодвинул Лизу со своего пути без особых усилий. Словно она ничего не весила.

От страха у нее поджилки, что называется, затряслись. Все оказалось под угрозой срыва.

Оттого и действовала чисто интуитивно.

Прикусив губу, вложила свою заледеневшую ладонь в его огромную ручищу и крепко сжала.

Привлекая внимание. Останавливая.

— Пого… вори со мной. Пожалуйста!

Столь простое прикосновение заставило Матвея вздрогнуть всем телом. Он даже не пытался скрыть собственную реакцию и свое изумление. Еще бы! Впервые она пошла на физический контакт. Сама! Медленно... чертовски медленно он развернулся. Его взгляд оказался колючим. Пронизанным болью и сомнением. Пропитанным ими – хоть выжимай!

— О чем, моя хорошая? — ответил безжизненным металлическим голосом, удерживая ее обескураженный взгляд.

— О чем угодно…

— Хм! — пожал плечами. — Скажи, что происходит у тебя с моим братом?

— Ничего. Правда!

— А с Похомовым?

— Тоже уже ничего... с одной-единственной разницей. Его я все еще люблю!

Мужчина зашипел и отвернулся. А затем проскрипел, едва сдерживая эмоции:

— Почему он, Лиза? Почему самый… неуправляемый, и самый безбашенный из нас?

Она чуть собственной слюной не подавилась.

— Давай закроем эту тему?

— А давай! Только для начала хотелось бы, — приблизился вплотную, буквально пожирая ее взглядом, — попросить кое о чем!

— О чем?

— Лиза… Я, тебя умоляю! Оденься!

— Чего?

— Кто защитит тебя, если я сорвусь? А? Ты же убиваешь меня, девочка! Дразнишь. Искушаешь. Прекрати ходить в трусах!

Цепенея от первобытного ужаса, Лиза поняла, что стоит перед ним в ночной хлопковой пижаме, состоящей из короткого топа на бретелях и шортиков, больше напоминающих нижнее белье.

Опомнившись, она отдернула от него свою руку, точно обожглась.

— Извини! Я… я это не специально, — бросила взволнованно, спешно покидая комнату.