– Лао-Цзы.

– Браво, мистер Нордлихт!

Когда бокалы были наполнены бренди и щедро сдобрены льдом, мужчины устроились в удобных креслах вокруг уютно полыхающего камина, Генри Кох закинул ногу на ногу и внимательно посмотрел на Свена, сложив пальцы замком.

– Итак, мистер Нордлихт, – выдержав паузу, наконец начал он. – Сын сказал, что у вас есть ко мне какое-то дело. Расскажите о нём.

– С удовольствием, сэр. Я хотел бы показать вам своё изобретение, над разработкой которого трудился много лет, – отставив бокал и придвинувшись на край кресла, с волнением начал Свен. – Я показал его попечительскому совету университета, в котором преподавал, но в гранте мне отказали. Прошу, не сочтите это за наглость, но я решил обратиться к вам за помощью в надежде, что вы выслушаете меня…

– И помогу с финансированием, – закончил за него Генри Кох.

– Да, сэр, – смущённо ответил Свен, но тут же нашёлся, вспомнив, что захватил с собой драгоценный портфель: – Могу показать вам выкладки и чертежи. Тут всё подробно расписано и объяснено с соответствующими документациями и приложениями…

– Видите ли, друг мой, – сделав мягкий останавливающий жест и встав с кресла, Кох-старший неторопливо прошёлся перед креслами, в которых сидели юноши, заложив руки за спину. – Само провидение, нет, сама Судьба, – он особо выделил последнее слово, – вновь сводит нас вместе. Что в очередной раз наглядно подтверждает тот факт, что наши жизненные пути и предназначения тесным образом переплетены.

Свен переглянулся с Альбертом, который преданными глазами смотрел на отца, жадно ловя каждое его слово.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, сэр.

– Теперь вы уже не тот робкий юноша, представший передо мной много лет назад. Но профессор и изобретатель, который, как и все присутствующие здесь, одержим некоей Идеей, – остановившись напротив камина, отец Альберта некоторое время пристально всматривался в лизавшие поленья багряные языки пламени и неожиданно повернулся на пол-оборота. – Что бы вы сказали, если бы в ответ на ваше предложение я, в свою очередь, сделал бы вам своё?

– Я слушаю, сэр, – с готовностью кивнул Свен.

– Следуйте за мной, господа.

С этими словами он всё так же неторопливо вышел из светового пятна, отбрасываемого камином, и только тут Свен заметил ещё одну дверь, которую до этого просто не замечал в сумраке, таящемся по углам.

Над дверью находилось ещё одно помещение, но в несколько раз меньше кабинета и больше походящее скорее на келью. Сходство дополняло множество горящих, сочащихся густым воском свечей, разбросанных тут и там, озаряющих помещение тусклым матовым светом, тем самым добавляя ему загадочности.

Рассматривая всё это таинственное и роскошное убранство, Свен неожиданно почувствовал, как у него всё холодеет внутри. Всюду, куда бы он ни бросил взгляд, на него смотрели кресты с загнутыми концами, направленными либо по часовой стрелке, либо против неё.

Символы солнца, страшным клеймом отпечатавшиеся в его душе. Свастики. Заметив, что и ковер украшен подобным знаком, Свен поспешно, словно ему обожгло подошвы, сделал несколько шагов назад, отступая на паркетный пол.

Здесь было собрано большое количество необычных предметов, включая золочёную пирамиду, увенчанную раскрытым глазом, от которого в разные стороны струились лучи, которую Свен видел во время своего первого посещения особняка Кохов.

Над всем этим монументально возвышалось огромное полотно в богатой позолочённой раме, писанное маслом неизвестным мастером и изображавшее гигантского чёрного волка с красными глазами, все четыре лапы которого были опутаны цепью.