Полицейский ответил, что все понял, взял со стола мел, очертил границу простуканного и быстрым шагом покинул комнату.

Квартальный вернулся к обыску, а мне пришлось приводить в чувство упавшего в обморок понятого. Услышал, представил себя или родных на их месте… Увы, как ни заглушай голос, а кто-то услышит. А насчет Сферы Молчания я не догадался. Понятому стало легче, я вновь уселся на стул, искоса поглядывая на понятых – а не потребуюсь ли я опять? Минут через пять потребовался – в вещах нашелся амулет. Этот, скорее всего, хозяйский – от сглаза, морока и прочего. Да еще и на последнем издыхании.

Время шло к середине дня, я томился от безделья и ощущения, что тут работы до конца дня, а может, и на всю ночь. А мне скоро надо в редакцию. Вдруг кто-то заказ оставил. Я улучил момент, когда квартальный остановился передохнуть, и спросил его, нужен ли я тут, ибо дела мне не находится. Ведь присутствие бездельничающего человека морально угнетает работающих. Андрей Андреевич ответил, что скоро будут пристав с коронером. Если у них вопросов не будет, можно и отпустить меня. Только завтра надо будет прибыть утром в полицейское управление, написать и подписать необходимые бумаги. Я опять с тоской обозревал окружающее. Вещи на полу пересмотрели и записали, пересмотрели все, что в комоде. Перешли к платяному шкафу. Переписали головные уборы на верхней полке, морщась от потревоженной пыли. Квартальный глянул вниз и обнаружил там рюкзак. Вытащил его на середину, отстегнул клапан, очистил от мелочей боковые карманы. Опрокинул рюкзак и вывалил все содержимое на пол. А вот тут я ощутил магию и быстро сказал:

– Стоп!

– Что случилось?

– Среди вещей – нечто магическое! Не лезьте туда руками, а возьмите что-нибудь металлическое и разворошите.

По приказу квартального полицейский, что записывал, оторвался от дела и принес из кухни длинную поварешку. Понятые отступили подальше, а квартальный стал шевелить кучу тряпок из рюкзака. В них обнаружился «чекан» в желтой кобуре. От него и фонило. Я глянул повнимательнее – дело в щечках рукоятки.

– Андрей Андреевич! В щечках заклинание, скорее всего – проклятие. Может, его сломать? Я это умею. А то кто-то еще заденет…

– Нам с ним еще работать, поэтому лучше бы как-то щечки снять, чтобы не мешали.

Я пошел к дворнику, выловил у него из инструментального ящика отвертку и стамеску. Стамеской прижал револьвер к полу, чтобы не двигался, а отверткой отвинтил щечку. Оторвал ее, перевернул оружие и отвинтил вторую. Затем пошел на кухню, отыскал жестяную банку из-под конфет, в которой хозяева держали какую-то приправу, содержимое высыпал в блюдце, а банка приняла в себя зловредные щечки. Я посоветовал найти еще один ящичек и туда засунуть, чтобы было двойное хранилище.

Обезвреженный револьвер осмотрели, нашли новеньким и незаряженным. Патронов к нему в рюкзаке не было. Насчет револьвера у меня появились меркантильные соображения, но я пока их не озвучил. Дальше занялись вещами. Там явно были и вещи владельца, и чужие, потому что размеры не совпадали. Не будет владелец таскать с собой две рубашки – одну нормального размера, а другую – чтобы до колен доставала.

Я продолжал скучать еще минут пятнадцать, пока не прибыло начальство. Это был уже знакомый мне частный пристав, два незнакомых господина средних лет и двое городовых, один из которых тащил три противогазные сумки. Незнакомые господа оказались представителями той самой службы коронера – самим коронером и судебно-медицинским специалистом. Эта служба – особенность Самары. У нас в Твери такой нет. Работает она только в случае насильственных преступлений. Она может сама проводить расследование их или передавать в другие службы, если это целесообразно. Насколько эта служба нужна вообще – затрудняюсь сказать, ибо некомпетентен. Кстати, интересно, как эта служба отреагировала на случай на улице Западной?