– Да, не сразу. Ибо в замке барона была совершенно иная жизнь, чем та, к которой я привык, поэтому мне приходилось очень многое узнавать и ко многому привыкать. Поэтому мне было сложно сразу понять, что очень важно, а что не так уж.

– Баронесса Имри перед нашим отъездом говорила, когда оторвалась от бесконечных дрязг о наследстве, что ее муж совершил только два поступка, не посоветовавшись с ней. Это была охота на того дракона и решение взять на службу мага из пришлых.

– Иногда барон вел себя не как подкаблучник, поэтому Имри этого не понимала. Что же касается меня, я думаю, что ему понравилось, как я протрезвлял его с братцем на Нижегородской ярмарке.

– Наверное. Я помню, как ты регулярно ругался, что на каждый праздник к Иттену стало заваливаться вдвое больше гостей, чем раньше, и ты уже умучился их протрезвлять.

– Да, я ходил в гости к твоему отцу и жаловался ему на это между разговорами о старых временах и старых людях. А ты пряталась за шкафы или что-то другое и смотрела на нас. А когда отец твой звал тебя, чтобы ты поднесла вина, ты делала вид, что тебя нет. Тогда он, ругаясь, вставал и сам приносил вино.

– Мне ведь было всего шестнадцать. Я только-только перестала мечтать о принце, который внезапно приедет в замок и увидит меня. И он должен был быть обязательно на белом коне!

– Бедная моя! Тебе достался муж, который предпочитал в одежде черный цвет белому. И не любил ездить на лошадях, а когда все же садился на лошадь, ему всегда доставалась вороная.

– Ах, это такие пустяки! Меня больше беспокоило то, что ты не выберешь меня, потому что я рыжая!

– И не рыжая, а золотоволосая!

– Ты всегда умел убедить меня всего лишь парой слов.

Мы так разговаривали – то по-вилларски, то переходили на русский и наслаждались встречей. Нам ведь так много хотелось друг другу сказать за годы, когда Алина была в Убежище.

Но нас прервало какое-то покашливание, прозвучавшее совершенно неожиданно с левой стороны. Я обернулся и увидел некое странное существо, словно сошедшее с баронского герба. На гербах ведь встречаются не только реальные звери вроде дракона или волка, но и смесь разных животных. Например, львиный леопард. Но бывает и хуже, типа этого существа. Голова вроде как лисья, а вот чья грудь у него – не разберу. Передние лапы птичьи, задние лапы и хвост – волчьи. Но лев там тоже как-то замешан, среди его предков. Смотришь на него – все одновременно и знакомое в нем, и незнакомое[1]. Но как он здесь появился, в этом зеленом океане средь теней и лучей света? Он-то как раз не от мира этого, ибо не бесплотен. Или это какая-то галлюцинация?

Существо заговорило по-вилларски, однако с каким-то странным акцентом. Но, может, это не акцент, а просто так лисья глотка и язык воспроизводят человеческую речь.

– Вас ожидают там, Владеющий.

– Где и кто, о неясно чей посланец?

Что-то мы начали разговор почти дословной цитатой из известной трагедии «Герцог Осмунд». И в посмертии никак не скроешься от аборигенской литературы и аборигенской аристократии.

– Следуйте за мною, Владеющий.

И не успел я оглянуться, как зеленое море вокруг меня исчезло, а я оказался в затопленном Светом пространстве, словно опять ступил в купол Света храма Мардога. Зеленый мир Мирои остался где-то позади, и тень Алины там же. И я сам тоже продолжал оставаться бесплотным. Лишь память и мысль. Ну и зрение со слухом, ибо посланца богов я вижу и слышу. Никогда не читал и не слышал про именно такого посланца. Ох, а Анюта и Масик так и не успели прийти, заигравшись где-то в зеленых пространствах! А я уже здесь!