Я жила тогда две недели у них, боялась выходить, смотреть на дверь квартиры, которая стала для меня с отчимом новым домом после роскошной квартиры и неудачного побега от людей, что преследовали его.

Мама ушла еще раньше, я даже завидовала ей, что она не видела всего того, что произошло и происходило потом.

Достала телефон, восемь пропущенных от Жоры и три от подруги, несколько сообщений от него же и Стаськи. Жора, толстый боров, наверняка был в гневе, что я не доработала смену и свалила, ну уж извини, так получилось.

Сообщения даже читать не стала, ничего хорошего он не напишет. А вот Стаськины были любопытными. Моя добрая, милая девочка Стаська, рыжая лисичка, непонятно как попавшая в эту адскую клоаку, кишащую гадами, волновалась за меня:

«Искал Коваль, говорил, что тебя хочет к себе Шакал».

— Вот же сука!

Чего ему приспичило-то? Я всячески пряталась от него последние две недели, отмазывалась, как могла, но Шакал парень стойкий.

Зачем я только повелась на «великое дело» Шиловых, как они говорили? Полгода кручу задом в «Шкале», хотя в этом были свои плюсы, я люблю танцевать. Одна из лучших танцевальных школ города, пять лет ежедневных тренировок.

Я жила только танцами, в голове была только музыка, под которую я танцую. Вот хоть пригодилось мое умение. Там и платят больше, чем в тех местах, где я долго не задерживалась в силу своего скверного характера.

Вздрагиваю. Трель дверного звонка эхом проносится по моей старенькой хрущевке. Даже не сразу поняла, что звонят в дверь, сто лет не слышала этот звук. Сигарета давно истлела в руках, выкинула в форточку фильтр, отпила остывший кофе.

Звонок повторился; быстро соображаю, где лежат мои вещи, спрятанные, отложенные деньги. Закидываю портмоне Морозова в старую духовку. Подхожу к двери, прислушиваясь, но ничего не слышу. Если бы это были Свят или Жека, они бы постучали.

Открываю. Владелец портмоне, мои два неожиданных оргазма, стоит и внимательно смотрит на меня. Свежий, бодрый, темная водолазка, джинсы, кожанка. И откуда такая щедрость в шесть утра? Ненавижу таких людей. Даже чувствую его запах.

— Доброе утро, дикая. Выспалась?

Пытаюсь понять, как он настроен, но в голосе нет претензий и злобы.

— Ты пришел, чтоб пожелать мне доброго утра?

— Я много что могу тебе пожелать, Майер Агата Андреевна, и все эти пожелания могут сбыться. Ты хочешь этого?

Облокотилась на открытую дверь, еще пристальнее посмотрела в глаза мужчине— голубые, красивые они у него. Четкий профиль, полноватые губы, такой истинный ариец, из него бы в фашистской Германии вышел отличный офицер вермахта.

— Это угроза?

— Ты как думаешь?

— Думаю, тебе не стоило приходить. Я не приглашала.

Хочу закрыть перед его носом дверь, но он не дает. Слышу за его спиной шум, замок соседской двери открывается. По спине проносится холод, если сейчас кто-то из братьев Шиловых выйдет, то этот образец лучшей из нации их точно узнает. Мужчина хочет обернуться на шум, но я не даю, хватаю его за куртку и затаскиваю в квартиру.

— Эй, дикая, полегче. Вспомнила, что соскучилась?

10. Глава 10 Глеб

— Егор, дай наличных, у меня увели бумажник.

Воронцов снова смотрит удивленными глазами, вот если он сейчас начнет ржать, как с «ягуаром», то будет совсем не смешно для меня.

— Господи, да что ж такое творится-то, люди добрые? У моего начальника охраны увели бумажник, а еще «ягуар» недавно. Тебе, может, охранника личного нанять?

Он так картинно всплеснул руками, ну, драматический театр плачет по такому актеру.

— Может, собаку с милицией вызвать или ОМОН, группу захвата и зачистки, пусть ищут.