— Тимур, — повторяю настойчиво, — это уже не имеет значения. Надеюсь, я хорошо вписалась в твой спектакль, — не могу сдержать усмешку. — Не знаю, зачем ты мне этого рассказываешь сейчас. Хочешь снять камень с души? Хорошо, — киваю я. — Я прощаю тебя. Иди с богом.

И тут понимаю, что моя ладонь все ещё в его. Поспешно выдергиваю и прячу руки под стол. Я все так же реагирую на его прикосновения — это плохо. Нельзя, Лера, нельзя поддаваться.

А так хочется, хоть на секунду… Но нельзя. Что потом? Очередной пожар, который снова выжжет из меня все, оставив лишь пепелище. Так было уже, мы это проходили. Только в моей личной пустыне появился маленький оазис, который начал разрастаться и разрастаться, пока не заполнил все своей улыбкой, своими глазками…

Поднимаю взгляд на Тимура и думаю, как они похожи.

На секунду укол совести бьёт под ребра. Я же скрываю дочь от родного отца. Это неправильно. Но в следующую минуту представляю реакцию Тимура, если он узнает, что я сбежала с его ребенком под сердцем. А он даже не догадывается. Конечно, ведь та Лера не поступила бы так.

— Я не уеду, Лера, — от его слов хочется зарыться рукой в волосы и завыть раненым зверем. — И что с твоим лицом? Ты будто сразу почувствовала себя виноватой, потом испугалась. Боишься, что я твоему парню морду набью?

— Кому? — не понимаю я.

Ах да! Тимур же подумал, что у меня кто-то есть. Возможно, это и выход, который он сам мне подсказал.

— Другого объяснения таким эмоциям не вижу, — продолжает рассуждать. — А он знает вообще, что ты замужем?

— Так развестись не проблема, — пожимаю плечами.

Зря я опять поднимаю тему развода. Для Тимура она как красная тряпка для быка. Снова меняется взгляд, муж напрягается.

— Не для тебя, Лера, — звучит почти как угроза. — Разводиться мы будем очень долго, если ты подумаешь подать на развод. И я останусь здесь, пока ты действительно не захочешь со мной поговорить.

— А чем мы сейчас занимаемся? — почти кричу я, чем привлекаю внимание малочисленных посетителей и персонала, поэтому продолжаю тише: — Я согласилась с тобой поговорить, но ты как раз, Тимур, меня и не слышишь. Так было уже, как раз после той твоей командировки с Оксаной. Я же понимала, чувствовала: что-то изменилось, но не верила своей интуиции. И сейчас ты просто ставишь мне ультиматум. Это не разговор, Тимур. Скорее монолог твоей совести, в наличии которой я очень сомневаюсь.

Выдыхаю, высказавшись. И это возымело эффект. Каждое мое слово будто прибивало мужа, и сейчас он словно ростом меньше стал. Плечи опущены, голова склонена вниз. И он ни слова против не произносит. Значит, понимает, что я права.

— Лер, — тихо зовёт меня и поднимает голову, а в глазах столько отчаяния. — Лер, что мне сделать? Как мне ещё достучаться до тебя? Почему ты поверила другим людям, но сейчас не веришь мне?

Боже, я с ума сойду… Да потому что другие не увиливали от разговора, мне приходилось искать информацию у них, потому что муж отказывался со мной открыто поговорить.

— Тимур, даже если я тебе поверю, — пытаюсь в очередной раз донести до него одну простую истину, — ничего не изменится. У меня здесь уже другая жизнь, и она мне нравится. Наша история осталась в прошлом. Я же сказала, что прощаю тебя, что бы ты перед кем ни разыгрывал. Но пойми, что я не вернусь к тебе никогда, — едва ли не по слогам произношу последнее слово. — Чтобы быть с человеком, жить с ним, надо ему полностью доверять, уверенным быть в нем. А у меня ничего из этого по отношению к тебе не осталось.

Просто я все ещё тебя люблю… Но это, конечно, не озвучиваю. Хотя сама мысль меня разрывает на части. Я на самом деле все ещё люблю его. Так глубоко заталкивала это чувство, занималась самовнушением, но вот сейчас смотрю и понимаю, что ни на минуту не переставала.