Господи… Кажется, я попала.

– Так, понятно, – хрипит Аверин, ослабляя галстук. – Лебедева, давайте-ка выйдем на минуту.

Под недоуменные взгляды коллег он покидает переговорную, а я на деревянных ногах плетусь следом. Каждый шаг дается с неимоверным трудом, а сердце колотится так сильно, что, кажется, вот-вот переломает ребра. В горле сухо, как в пустыне. Вдоль позвоночника струится холодный пот.

Денис останавливается у входа в свой кабинет и жестом приглашает меня внутрь. Похоже, несколько десятков сотрудников, ожидающих в переговорной, в данный момент его мало волнуют.

– Тань, я, если честно, немного в шоке, – начинает Аверин, плотно прикрыв дверь. – Когда ты успела стать мамой?

Он пытает меня своим фирменным пристальным взглядом. Такое чувство, будто крошечная дрель сверлит черепную коробку.

– В промежутках между учебой, – отвечаю я.

Голос у меня тихий и безжизненный.

– Да уж, – Денис пытается справиться с удивлением, но получается у него неважно. – И я узнаю об этом только сейчас?

Медленно выпускаю воздух через нос. Главное – это сохранять самообладание. Об остальном можно позаботиться позже.

– А почему ты должен был узнать об этом раньше? – спокойно отзываюсь я.

– Ну… Я думал, мы друзья, – Денис озадаченно трет лоб. – По крайней мере, были ими раньше…

Теперь мне хочется рассмеяться ему в лицо. Истерично, с обидой. Друзья?! В самом деле? Не знаю, как там в понимании Аверина, но в моем – друзья так не поступают. Его фраза о том, что наша ночь был ошибкой, до сих пор звучит у меня в голове. Так явственно и четко, будто это было вчера.

– Со времен нашей дружбы столько воды утекло, – пожимаю плечами. – У тебя свои перемены в жизни, у меня – свои.

Аверин расхаживает по кабинету туда-сюда. Видно, что ему неспокойно.

– И кто у тебя? – спрашивает после небольшой паузы. – Сын или дочь?

– Сын, – отвечаю бесстрастно.

– Как назвала? – останавливается и, уперев руки в бока, смотрит на меня.

– Алешей, – до боли в ладонях стискиваю кулаки.

На самом деле мое внутреннее напряжение так велико, что я близка к обмороку. Нервная система воспалена. Под ложечкой сосет. В коленях чувствуется ватная слабость. Последние силы уходят на то, чтобы не показать Денису своих истинных переживаний. Ведь он как хищник: если учует слабость – тут же атакует.

– Красивое имя, – бросает негромко. А затем щурится и подступает на шаг ближе. – А отец кто?

– Один парень. Ты его не знаешь, – мне стоит большого труда не отвести взгляд.

– Парень? – хватается за это слово, как за оружие. – То есть мужем он тебе не стал?

– Нет, я не замужем, – не выдержав, отворачиваюсь и отступаю к окну. – Денис, что за допрос на тему моей личной жизни? Тебе заняться больше нечем?

Должно быть, я держусь достаточно убедительно, потому что напор Аверина слегка ослабевает.

– Прости, Тань… Просто я прикинул даты и…

– Это не твой ребенок, – перебиваю я, не дав ему возможности завершить мысль. – Мы можем на этом закончить? Нас вообще-то люди ждут.

– Конечно, – Аверин снова приближается. Теперь мы стоим рядом и напряженно смотрим вдаль. – Когда, говоришь, день рождения у твоего сына?

– Денис...

– Ответь, – он обрывает мой едва зародившийся протест. – Я все равно узнаю. В крайнем случае спрошу у Лизы. Уж она-то наверняка в курсе.

Аверин загоняет меня в метафорический угол. Мне никак не увильнуть ответа, поэтому я со вздохом произношу:

– Двадцать восьмого марта.

– Двадцать восьмого марта, – эхом повторяет он. А затем добавляет. – Ну дела, Тань. А ты, оказывается, умеешь удивлять.

– Денис, можно я пойду? Мне еще отчет доделывать.