Гордеев в ответ лишь улыбнулся. Вероника передёрнула плечами и, не выдержав его откровенного взгляда, отвернулась.

— «Играть» с тобой, — иронично повторил за ней мужчина, — я не собирался. Лишь показал, к чему стоит быть готовой, если рискнёшь оставить моего ребёнка. Тогда придётся выйти за меня замуж и смириться с той комнатой. Потому как ты верно заметила, менять я ничего не намерен. — Вероника встрепенулась, попыталась что-то сказать, но Всеволод повысил голос. — И не тешь себя надеждой уйти из этого дома. Твоё проживание здесь утверждённый факт! Уйти ты можешь лишь с одним условием. Аборт!

Он хищно скривился, а Вероника решительно поднялась и выдохнула:

— Нет!

Покачнувшись, она испуганно ахнула и уцепилась за Гордеева, а он подхватил Нику за талию. Склонился к её лицу, прошептал с издёвкой:

— Не нужно уловок… дорогая! Если хотела ласки, осталась бы в спальне. Сейчас же я не могу уделить тебе должного внимания. Во всяком случае до того, как ты почистишь зубы.

Вероника оттолкнула его с таким возмущением, словно это Гордеев навалился на неё, а не наоборот. Отвернулась и спокойно ответила:

— Вы слишком высокого мнения о себе, Всеволод Платонович, если думаете, что интересуете меня. Я работаю у вас полгода, так вот. Ни разу за это время, — она развернулась, и голубые глаза её на миг полыхнули яростным пламенем, — ни разу я не посмотрела на вас как на мужчину! Я всегда и телом, и сердцем, и мыслями была верна своему мужу!

— Это тому храбрецу, который замахнулся, чтобы ударить жену? — зло уточнил Всеволод.

Вероника шагнула к боссу и, без страха глядя на него, уверила:

— Миша никогда бы не ударил меня. Он заботливый и нежный. Страстный и романтичный. Да, он вспылил, но лишь замахнулся. И я его не виню. Если бы была на его месте, тоже приревновала бы.

— Да? — мягко шагнул к ней Всеволод и на память процитировал: — «Богатенький и смазливый ублюдок»… Как там ещё? Ах да! «Перед таким каждая ноги раздвинет». — Он склонился к самой щеке Вероники и, ощущая щекотку её волос, прошептал: — И на какое же место ты себя ставила, Ника? На то, с которого видно, какой я сексуальный? А ещё говоришь, что ни разу не посмотрела на меня как на мужчину. Противоречишь сама себе.

— Нет, — сухо ответила Вероника и отступила на шаг, увеличивая между ними расстояние. — Вы ищете скрытый смысл там, где его нет. Я говорила о том, что клиника оказалась подозрительной и после «донорства» исчезла как по волшебству. И только. — Она вскинула подбородок и повторила: — Вы мне не интересны, Всеволод Платонович. Вот нисколько! И Миша на порядок лучше вас. Во всяком случае, он никогда не показывал мне, где спал с другими женщинами. — Она холодно усмехнулась. — Да ещё так горделиво, словно это ваше величайшее достоинство.

— Не величайшее, — начал злиться Гордеев, — но размер внушительный. Желаешь проверить?

Он шагнул к помощнице и угрожающе навис над ней. Схватил её руку и, сжав за запястье, дёрнул на себя, будто и правда хотел познакомить с «достоинством».

— Вы снова всё сводите к сексу, — вырвавшись, обвинила его Вероника и ещё раз отступила на шаг. — Я уже сказала, что не нуждаюсь в вашем внимании. Да и вы в моём тоже, поверьте. Мы же полгода бок о бок проработали! А вы поздравили меня с днём рождения открыткой с изображением бутылки коньяка и автомобиля…

— Уж какая попалась на заправке, — раздражённо передёрнул плечами Гордеев. — Если бы Люба предупредила меня о дне рождения не за пять минут до начала рабочего дня, я бы…

Он замолчал, а Вероника снисходительно улыбнулась.