Я моргаю и мысленно считаю до трех. До меня начинает доходить, зачем Ветров меня позвал, но разум все еще отказывается обрабатывать эту информацию.

Видимо, на моем лице отразились все переживаемые мной эмоции, потому что Руслан тушуется и замолкает. И я впервые за семь лет нашего знакомства и пять лет брака вижу, как в его глазах блестят слезы.

Но меня это не останавливает. Внутри поднимается волна гнева, и она вот-вот снесет все на своем пути.

— Ты собираешься повесить на меня своего ребенка? — шиплю я сквозь зубы, а руки сами собой сжимаются в кулаки.

3. Глава 3

— Ксюша…

— Нет. Заткнись, Ветров! — кричу, вмиг потеряв контроль. На нас оборачиваются люди, но мне плевать. — Ты совсем охренел? Ты… Ты… Господи, я ушам своим не верю! Как тебе в голову пришло позвонить мне с просьбой нянькаться с твоим ребенком от другой женщины?!

— Потому что я в отчаянии! — рявкает он. Стыд, вину, нерешительность смывает с его лица в одно мгновение. — Я не знаю, что мне делать!

— Матери позвони! Все бабушки обожают внуков!

Руслан мрачнеет. Поджимает губы и неохотно отвечает:

— Она отказалась.

— А я значит должна согласиться? — Выставляю руки перед собой и начинаю пятиться назад, мотая головой. — Нет, Ветров. Я была готова помочь с некоторыми организационными моментами, черт, да даже просто поддержать, но это…

— О, ну конечно! Рассказывай! Ты пришла поплясать на могиле соперницы, а не меня поддержать! — выплевывает он.

За секунду я преодолеваю расстояние, разделяющее нас, и отвешиваю пощечину. Звон от нее, мне кажется, разносится по всему скверу. За моей спиной кто-то охает, справа в воздух взмывает небольшая стая голубей. А Руслан прижимает ладонь к алой щеке и растерянно смотрит на меня, словно не веря в то, что я его ударила.

Мои руки дрожат. Как и губы, и колени, и все тело. Меня колотит озноб, а на глаза наворачиваются злые слезы.

Как он смеет? Как он может думать, что я приехала… Радоваться?

Как бы больно его Лида мне не сделала, я не такой человек, чтобы радоваться ее смерти. И черт возьми, я не могла полностью и безоговорочно винить в развале семьи только ее! Руслан — не теленок, которого можно на веревочке со двора увести. Прекрасно понимал, что делает и какие последствия будут.

— Прости, — шепчет Ветров, глядя мне в глаза. — Прости, я не должен был такое говорить. Нервы ни к черту, я… Вспылил.

— Я поехала, — цежу сквозь зубы и разворачиваюсь на каблуках, но запястье сначала обжигает огнем, а затем сковывает металлическим обручем.

Смотрю на свою правую руку и сглатываю. Руслан держит меня за руку. Крепко. Сильно. Мне кажется, что мои кости вот-вот начнут крошиться под его пальцами.

Это слишком тяжело. Происходи подобное на страницах любовного романа, героиня затрепетала бы, вспомнив ночи любви и дни радости со своим мужем. Но все это — болезненная реальность. И я действительно испытываю не только физическую боль от этой хватки, но и душевную.

Грудную клетку словно перемалывает огромный блендер. Сердце превращается в кашу, перестает биться. Кровь стынет, тело деревенеет. Но сознание по какой-то причине остается ясным, каждая мысль в моей голове — отчетливая, пусть и запачканная шквалом эмоций.

— Отпусти меня, Ветров, — с угрозой произношу я, не поднимая головы. Почему-то мне становится страшно встречаться с ним взглядом.

— Ты можешь ненавидеть меня. Лиду. Но это ребенок, Ксень. Крошечный малыш, который остался без матери.

— У ребенка есть отец. Ты у него есть, Ветров. А меня оставь в покое.

— Ксюша… — в голосе Руслана столько отчаяния, что мое сердце замедляет свой бег. Словно прислушивается и пытается понять, как ему реагировать на боль когда-то очень близкого человека. — Хочешь, я на колени встану? Я готов, Ксень. Я все что угодно сделаю сейчас. Вот, смотри.