— Не стоит, — прозвучал сзади мужской голос. Невольно я обернулась и увидела пожилого человека в форме садовника.

— Здравствуйте, — я поздоровалась, с интересом разглядывая своего нового знакомого. Седовласый мужчина лет пятидесяти, может, шестидесяти, было сложно сказать наверняка. Его глаза цвета морской зелени обвели меня быстрым, цепким взглядом, а затем, старик будто бы потерял ко мне какой-либо интерес, тут же переводя все свое внимание на растения.

— Это вьющийся аконит. Он – ядовит. Не стоит его касаться голыми руками, госпожа Аглая.

— Что? Вы шутите?

Я не удивилась, что обслуга, находившаяся в доме, уж знала кто я, как меня зовут и кем я прихожусь хозяину. Наверняка Александр дал определенные указания на этот счет. Меня ввергло в шок другое – крайне ядовитый цветок, вполне себе мирно обитающий на заднем дворе особняка. Это было нормой? Так было у всех богачей аристократического происхождения?

— И в мыслях не было.

— Но зачем он здесь? — Старик бросил на меня еще один беглый взгляд, буркнул себе что-то под нос и потянулся к одной из подборок. Работал он в перчатках.

— Испокон веков здесь, госпожа, — прокряхтел он. Видно было, что кое-что ему уже давалось непросто. Наверняка сказывался возраст. Интересно, давно он здесь работал?

— А поподробнее?

— Еще предок нынешнего хозяина посадил, — коротко ответили мне. — С тех пор и растут.

— Ясно… — Мне хотелось расспросить садовника еще об этих странных, на мой взгляд, совершенно неуместных в обычном саде цветах, но он быстро ретировался, заявив, что ему нужно работать. Подтекстом читалось – сдалась ты мне, чтобы тебе что-то тут рассказывать, но на деле придраться было не к чему. Я действительно мешала человеку выполнять его работу, поэтому мне не оставалось ничего другого, как вернуться в дом.

Что за странные вещи творились в этом доме?

На этот вопрос ответить мне никто не спешил. Ни Александр, ни его странная сестрица, ни обслуживающий персонал, каждый из которого явно знал больше, чем говорил.

Вернувшись назад, я отказалась от обеда и вернулась в библиотеку, но, сколько бы ни пыталась сосредоточиться на чтении, у меня ничего так и не вышло.

Я созвонилась с мамой, мы мило поболтали ни о чем в течение пяти минут, а после – распрощались. Делиться с ней мыслями, которые меня волновали, было… неразумно. Она была настоящей леди, истинной светской львицей, разгадывание чужих загадок – нет, это определенно была не ее тема. То же самое касалось и Элизы. Она готова была обсуждать людей, их поведение, мотивы поступков, биографию Фрейда и Юнга, но никак не ядовитые цветы, растущие под окнами. Поэтому, выбор сам пал на того, кто всю свою сознательную жизнь совал нос в чужие дела.

— Привет, мелкая заноза в заднице! — весело поприветствовала я брата.

— Охо, кого я слышу, — я была уверена, что Мирослав улыбнулся.

— Как лагерь? — Я постаралась придать голосу обыденной непосредственности.

Мира отправили в зимний лагерь в Чехию на целый месяц, сразу после того, как состоялась наша свадьба с Чарским. Я не была уверена точно, но предполагала, что родители сделали это для того, чтобы брат увидел и услышал, как можно меньше.

С одной стороны, я понимала родителей, а с другой, они снова обманывали, только теперь уже другого ребенка. Я бы на их месте рассказала. Да, узнать, что мы на грани потери всего, что у нас есть – это не то, о чем мечтает подросток, но такое шило долго не утаишь. Правда все равно вскроется рано или поздно и только будет только хуже.

По крайней мере, мне было хуже. Я бы предпочла все знать с самого начала.