– То есть, теперь я ещё и виновата в чём-то?! – совсем закипела я. – Ты с больной-то головы на здоровую не перекладывай. Если б ей плохо не стало, я бы до сих пор, как последняя шалава, подстилкой для богатых сучьих сынков служила бы! Тоже мне… подруга называется…

– Не могла она им запретить, – отводит взгляд Аня. – А я и тем более…

– Это в своём-то доме не могла? Да выгнала б в три шеи! Вон, как на Степана рычать, так она горазда, а как этих…

– Так Степан-то, что? Он всё простит. А этот Леонид… Зря она с ним связалась. Страшный он человек, Кир, – добавила девушка подозрительно отводя взгляд, прошептав: – Опасный…

Такая реакция меня удивила. Вот только ответить я ничего не успела, в дверь тактично постучались, и послышался голос Клавдии Федотовны:

– Хватит уже секреты разводить, чай подоспел!

– Ты не злись, Кир. Она не со зла. Кто ж знал, что так выйдет, – вставая, произнесла Аня.

Стол уже, действительно был накрыт на четыре персоны: чашечки с блюдцами, заварной чайничек, пиалки с мёдом и вареньем, ну и свежеиспечённые пироги. Хозяйка дома с дедом Степаном уже чинно восседали по разные концы стола, и вполне привычно переругивались.

Сижу, нет-нет да поглядываю на Анину бабушку. Вроде складно Анька напела про повод, вот только всё равно не верится. Хотя… вот дед Степан добрейший человечек, а ведь он души в этой Федотовне не чает. Была б она душой гниловата за столь лет распознал бы, ведь он давно уже не наивный пылкий юнец – прозрел бы. Ан нет, крутится всё время рядом.

Чаепитие прошло под подтрунивания стариков. Не было б здесь Степана, спросила бы напрямую у Клавдии, интересно было посмотреть на её реакцию, но, увы. Вроде делать мне здесь сейчас нечего, но и уйти неудобно, пришла же не одна. А сиднем сидеть со стариками, та ещё радость, особенно если голова кипит от всяких разных мыслей. И тут спасение явилось в лице… Кто бы подумал – Надьки с рыжиком!

– Всем, здрасти! – воскликнула ворвавшаяся в дом, словно ураган, подруга. – Как ваше здоровье? – для приличия поинтересовалась она у хозяйки дома, и тут же переключилась на другую тему: – Решили заехать, спросить – вдруг вы передумали?

– Надь, ну я ж говорила… – отозвалась я.

– Кир, с тобой всё ясно! – довольно звонко отозвалась подруга. – Ань, ну а ты-то чего? Поехали, а? Там здорово будет. Мы пикник задумали! Шашлыки, глинтвейн в термосе возьмём…

– Так! – прервав её пылкую речь, рявкнула Клавдия Федотовна. – Брысь во двор. Разверещались тут!

Похватав одёжку вывалились дружной толпой во двор. Анька всё же умудрилась отказаться от приглашения, в итоге, явно влюблённая парочка удалилась, а мы остались один на один. Вышли на дорогу. Бредём не спеша, я от нечего делать мыском сапожка рыхлый снежок в воздух подбрасываю, придумывая как бы Аньку на разговор развести.

– Ань… – протянула я, припомнив откровения Степана. – Расскажи про своего папу.

– Э-э-э… – опешила девушка от столь неожиданной темы разговора. – Я его не помню, – честно призналась она. – А с чего ты вдруг про него?

– Да так, – пожала плечами я. – Просто ты мне про папу напомнила, и вдруг подумалось, что ты про своего ничего не рассказывала никогда.

– Было б что рассказывать, – вздохнула девушка. – Мама никогда ничего про него не говорила, бабушка тоже.

– А дед?

– Что дед? – не поняла Аня.

– Он ничего не говорил? – закосила я под дурочку.

– Деда я тоже не знала, – вздохнула она. – Вот такое бабье царство.

– Прям проклятие какое-то, – тихо пробормотала я, но так, чтобы собеседница расслышала.

– Знаешь, мне порою также кажется, – отозвалась она. – Мне же любопытно было – кто мой отец. Интересовалась. Родные ничего не говорили. Тогда начала ненавязчиво разводить на разговоры соседей. Местных к тому времени уже немного осталось. И никто ничего не знал. Причём ни про отца, ни про деда. Прям непорочное зачатие какое-то, ей богу, – разоткровенничалась девушка.