Пока что искусственный интеллект сегодня признается объектом права и объектом правоотношений в различных отраслях права, а по российскому гражданскому законодательству его по аналогии с транспортным средством можно признать источником повышенной опасности. Ведь любой современный автомобиль, автопилот самолета, беспилотные автомобили такси, смартфоны и прочая техника – тот же самый робот с искусственным интеллектом, источник повышенной опасности.

А если речь пойдет о нейросистемах, о более сильном сверхскоростном искусственном интеллекте? Значит, общественная опасность, как и экономические риски в цифровой экономике, становятся в разы, а то и в тысячи раз больше, и нужны все новые ограничения таких объектов права, их владельцев и создателей. Более сложной является проблема, когда искусственному интеллекту или роботу предлагают придать правовой статус квазисубъекта гражданско-правовых отношений или «электронного лица»[96].

Подробный объективный анализ по проблеме определения в науке субъектов и объектов цифровых (персональных) данных, в том числе виртуальной личности, был проведен профессором Э. В. Талапиной. Исследованные ученым различные мнения цивилистов нас настораживают с позиции их конституционности. Либерализация целей цифровой экономики постепенно приведет к тому, что цифровые персональные данные станут объектом гражданского права, смогут коммерциализироваться, будут отчуждаемы, защищаемы правом собственности[97].

Особо отметим, что цифровые новации должны иметь социальный спрос, выноситься на всенародные обсуждения, быть научно обоснованы с позиций справедливости, преамбулы и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Искусственный интеллект не является субъектом конституционного права или даже других отраслей права и законодательства, ему не дано право полноправно управлять обществом. Народ по ст. 3 Конституции РФ государство на это не уполномочивал, он есть полноправный субъект контроля над искусственным разумом и нейросетями, но не наоборот.

Вернемся к субъектам, и определению содержания конституционных правоотношений. Традиционно субъекты являются носителем конституционной или отраслевой правосубъектности, зависящей от возможности и способностей совершать определенные действия и нести ответственность за них. В настоящее время определение субъективных прав и обязанностей искусственных интеллектов, роботов, их владельцев или собственников законодательством не урегулированы, здесь можно применять аналогию права или закона – ГК РФ, Конституцию РФ, международные договоры.

Исключение составляют единичные случаи регулирования: поправки в Воздушный Кодекс РФ, направленные на регулирование дронов, либо промышленные стандарты. ГОСТ Р ИСО 8373–2014 «Роботы и робототехнические устройства. Термины и определения», который действует в России с 01.01.2016 (переиздан в 2019 году).

Начало восполнения законодательного пробела было положено Указом Президента РФ от 07.05.2018[98], которым определены основные приоритеты развития российского государства и общества. В их числе – цифровая экономика. Несмотря на то, что в Указе не содержится понятия «искусственный интеллект», анализ задач, поставленных перед Правительством РФ в этой сфере, позволяет прийти к выводу, что речь идет, в том числе, о специализированном и комбинированном искусственном интеллекте, его развитии и внедрении во все сферы жизни, особенно в экономической.

В данном случае объектом конституционно-правовых отношений будут являться цифровые технологии и платформы. Во исполнение Указа Правительством РФ была разработана Программа «Цифровая экономика Российской Федерации»