- Дай мне немного времени, я не могу тебя пока отпустить. Я не верю Разумовскому. Вроде, все складно у него получается, но не верю. Ни ему, ни, тем более, тем, под кем он работает.

Встаю из-за столика и подхожу к борту. Из-за сырости ноги слегка окоченели, и плед, как ни кутаюсь, уже не спасает, продрогла. Безысходность снова сваливается тяжелым грузом, смотрю на огни набережной и хочется взвыть от неопределенности. Градов подходит сзади, накидывает свой плед сверху моего, обнимает и прижимается торсом к моей спине.

- Лиз, - говорит тихо, еле слышно, над моим ухом, – ну хочешь, будем выезжать куда-то вечером, после работы… И в выходные.

- У меня появился выбор? – безучастно спрашиваю я.

Некоторое время он молчит, просто прижимает к себе. Мне горько, но, черт возьми, болезненно приятно в объятиях этого сильного, властного мужчины. Сейчас особенно, когда я знаю, какой он может быть нежный, и какое наслаждение может подарить.

Когда эти руки разворачивают меня к себе лицом, больше всего я боюсь заплакать. До этого вечера я жила ожиданием, что деньги найдутся и все закончится. Теперь они нашлись, но на поиски укравшего их человека могут уйти месяцы. Какой будет моя жизнь? К этому всему еще прибавляется возникшее внезапно, можно сказать, обрушившееся на голову, прозрение – меня безрассудно тянет к этому мужчине, невзирая на внутренние запреты и все барьеры, которые нас разделяют.

- Это нужно пережить, Лиза. Мне тоже это все не приносит удовольствия, поверь.

По дороге назад Градов пытается заговорить о чем-то отстраненном, но я отвечаю односложно и даю понять, что не хочу разговаривать. В итоге, он сдается и умолкает, до самого дома едем каждый в своих мыслях.

Уже на крыльце дома я останавливаюсь и решаю расставить точки.

- Макс…То, что произошло ночью, было неправильно.

И пока я подбираю слова для следующей фразы, он заправляет мои волосы за ухо и уверенно отвечает.

- То, что произошло ночью, было восхитительно. А все остальное, что ты хочешь мне сейчас сказать – внутренние ограничения, живущие в нашей голове, навязанные обществом и окружением. В последние годы борюсь с этим, и по правде, не всегда получается. Поэтому понимаю тебя. Боишься, что это повторится?

- Да.

- Когда люди со взаимным влечением живут под одной крышей, трудно пообещать, что между ними ничего не произойдет. Ты же хочешь обещаний от меня?

- Даже больше – гарантий.

- Ты сейчас сама хочешь того, о чем просишь? Мм? Или, посредством моих гарантий, лишаешь себя выбора и ответственности за свои желания?

Он попадает прямо в точку. Было бы легче, если бы он сдержал обещание и не прикасался ко мне, я бы первая не решилась, меня воспитали так, что это непристойно.

- Макс, между нами ничего не может быть! Я твоя заложница и это мерзко. Ты, не задумываясь, разоришь нас, если дядя не отдаст деньги. Теперь он тем более, не сможет их отдать. Чем бы не закончилась эта история, друзьями мы уже не станем. Как мне на себя в зеркало потом смотреть?

- Эта история моя с Разумовским, ты в ней не фигурант.

- Но ты сам меня в нее втянул. Нельзя в этой жизни мыслить только желаниями, и не все барьеры возводим мы. Порой судьба их строит за нас, да так, что не совладать… Мы по разные стороны, понимаешь?

Он кивает, кладет в мою ладонь ключи от дома, зажимает в кулаке.

- Спокойной ночи.

И уходит по аллее прочь. Я стою, не дыша, на крыльце, пока звук отъезжающей машины не теряется где-то вдалеке. Потом открываю дверь, в темноте прохожу в гостиную, падаю на диван и плачу. Я была готова даже к скандалу, но что он уедет и снова оставит меня одну…