– Только не говори, что собралась ехать вызволять мужа из отделения, – произносит Инга таким тоном, что будь я чуть послабее характером, даже повелась бы на ее предупреждение.

Но и на мнение подруги мне плевать. Мне вообще глубоко нас… в смысле, пофигу на чужое мнение. Кем бы человек ни был. Мама всегда учила, что у меня есть собственная голова на плечах. И я должна мерить свои поступки только собственной линейкой. Так что я даже на ее мнение не опираюсь уже давно.

Ох, сколько проблем мне доставила моя независимость во время учебы в школе и в институте, не передать словами. Как-то один препод сказал мне, что я – заноза в заднице всего ВУЗа. А потом добавил, что лично для меня это круто, и такой навык сильно поможет в дальнейшей жизни. Он оказался чертовски прав. Насколько круто быть неудобной для окружающих, но комфортной для себя, поймет только человек, который так же относится к мнению чужих людей.

– Я, кажется, не спрашивала совета, – отвечаю Инге не совсем ласково, но подруга слишком давно со мной знакома, чтобы обижаться на такие резкие замечания.

– Так я и не советую. У тебя своя голова есть. Не хочется продержать там его хотя бы ночь? Представь себе, – мечтательным голосом начинает она. – Сидит там твой Земцов с бомжами. Они воняют, срыгивают, их руки покрыты коростами. М-м-м, я прямо кончаю от этой картинки.

– Если ты кончаешь, представляя моего мужа, то иди на хер, подруга. – Слышу смех Инги. – А если бомжей, то иди проверь голову.

– Дурочка, – хохочет Инга. – Так что? Поедешь?

– Хочу увидеть его за решеткой, – отвечаю, тщательно прокрашивая свои густые ресницы тушью известного бренда.

– Позлорадствовать?

– Немного сатисфакции еще никому не повредило, – отвечаю и подмигиваю своему отражению.

– Я ж надеюсь, ты не собираешься ехать туда в образе побитой собаки и босиком? Может, привезти тебе какие-то шмотки?

– Я уже прогулялась по паре магазинов, так что заявлюсь туда во всеоружии.

– Умница моя. Маргош? – зовет подруга, а я посылаю своему отражению воздушный поцелуй сочными красными губами.

– М?

– А что вообще думаешь дальше делать? Правда разведешься?

– Правда, – отвечаю и вздыхаю. – Я не впущу его в свою постель после предательства. Только сначала буду мстить. Мне надо… понимаешь, получить хоть какое-то удовлетворение. Потому что наматывать сопли на кулак мне совсем не понравилось, – припечатываю эти слова пуховкой для пудры на лбу.

– Я в деле, если что. Даже если замочишь мудака, помогу спрятать труп.

Смеюсь, слыша слова подруги.

– Ты лучшая.

– Знаю. Люблю тебя. И отпишись, как вернешься из тюряги.

– Он в отделении полиции, а не в тюряге, – парирую со смехом.

– Похер. Главное, что и на таких всемогущих мужиков находится управа.

– Это вряд ли. Отпишусь, – бросаю напоследок и заканчиваю звонок.

Накрасившись, иду одеваться. На кровати разложены мои роскошные шмотки, а рядом стоят бежевые босоножки. На этот раз я купила обувь на более низком каблуке. Предусмотрительно, правда? Ну а что? Вдруг мне опять придется бежать от моего разъяренного мужа.

Нет, ну что за сволочь, а? Это вообще-то у меня есть все права быть в ярости. А он корчит из себя жертву. Подумаешь, железяку его повредила. Не шею же свернула. Хотя этот мерзавец заслуживает. У-у-у, ненавижу!

Надеваю кружево, кайфуя от того, как оно красиво ложится на идеальную кожу. Кручусь перед зеркалом в полный рост, рассматривая свою вздернутую попку, между половинками которой утопает роскошное белье.

Сжимаю полушария груди, любуясь на ложбинку. А потом, поставив ногу на носочек, чуть кручу ею, кокетливо выставляя колено вперед.