Набираю скорость.

Толчок …

И темнота…

2. Глава 2

«Тук-тук», -- слышится лёгкий стук, и губы мои непроизвольно растягиваются в улыбке…

Этот местный хулиган, уже которую ночь сидит перед моим окном и бросает в него камешки.

Задерживаю дыхание. Прислушиваюсь.

Неужели ушёл?

Нет…

Опять: «тук-тук…»

Надо встать, прогнать его, пока он бабушку не разбудил, а то вчера она сказала, что ведро с помоями ему на голову выльет, если он ещё раз усядется на клумбу с её цветами…

Весь день потом ворчала и грозилась отправить меня в город, к родителям. на сучку-Жучку, которая продалась соседскому шалопаю за жрачку и ни разу не тявкнула, когда он залез в палисадник -- предательница. Соседскому шалопаю тоже досталось от души, особенно его родителям – алконавтам подзаборным.

А я молчала и прятала от неё свою довольную улыбку…

До утра мы гоняли с ним на его стареньком мотоцикле по полям и просёлочным дорогам, просто так, без никакогоплана. И было так нереально приятно обнимать его гибкое, горячее тело, чтобы не вылететь с заднего сиденья его тарантайки, которая дребезжала и звенела временами так, что казалось вот-вот развалится на мелкие кусочки.

Я прижималась лицом к его спине, чтобы оно не попадало под бомбардировку мелких камушков и клубов пыли. Вдыхала полной грудью запах раскалённой жарким солнцем земли, прохладного ночного ветерка вперемешку сего потом. И от этой запретной близости, и от его запаха, было так волнительно, что кружилась голова.

Мы лежали с ним на свежескошенной траве, смотрели на звёзды, и переставали дышать, когда наши мизинчики, чуть подрагивая от волнения, соприкасались друг с другом.

А потом просто сидели молча на берегу реки, наблюдая за первыми солнечными лучами, забыв про время, очнувшись только, когда загорланили во всё горло первые петухи.

Рванули, не сговариваясь, со всех ногдомой, чтобы моя бабушка, не дай бог, не заметила моего отсутствия.

Но поспать так и не получилось. Только под одеяло залезла, глаза закрыла, а бабуля уже тут как тут – в дверях подбоченившись стоит.

До обеда мы с ней зачем-то подушки и перины опять выбивали и на заборах развешивали.Потом она меня припахала на грядках, которым не было конца и края. А вечером в бане веником так отхлестала, что в комнату я уже почти на карачках заползала.

Тело ломит похлеще, чем если бы я вагоны с кирпичами разгружала.

А ей хоть бы что. Бодрячком.

-- Улька, завтра рано тебя разбужу, за ягодами пойдём, -- громко мне напомнила,заглянув в комнату, -- а мне уже всё равно. Глаза слипаются…

А он опять пришёл. Стучит и стучит, и, кажется, уходить не собирается.

Улыбаюсь…

Мне приятно, что он за мной бегает. За мной никто никогда так не бегал. В школе мальчишки обращают на меня внимание, только когда списать просят. А он нет, --он просто так. И это так волнительно приятно.

Ещё бы лето не заканчивалось.

Бабушка ворчит. Не нравится он ей. И родители его ей не нравятся. Но он такой красивый: высокий, сильный, с невероятными глазами цвета сухой травы. И с ним не страшно совсем, он никого не боится.

И я опять с ним сбегу…

Только вот дышать почему-то не чем и тело ломит…

Открываю слипшиеся глаза…

О боже! – простреливает осознание.

Воспоминания болезненно пронзают сердце острой иглой. Не хочу возвращаться в реальность. И не хочу верить в то, что произошло…

Глаза опять закрываю.

Не хочу просыпаться…

Но настойчивый стук в окно, не даёт отключиться и погрузиться в сладкие сновидения.

Поворачиваю голову, взгляд в парня упирается, который настойчиво долбит мне в окно.

Где-то я его, кажется, видела? – не помню. Да и не важно это.