Не достучусь.

Когда Юрка выполз угрюмый и злой, мы почти всё домыли. Катя вешала выстиранные мокрые шторы на свежевымытое окно, а я заканчивала отмывать последний шкаф.

– Мелкая! Где моё пиво? – прохрипел брат.

– Пиво закончилось. Приводи себя в порядке и поговорим, – содрала я с себя маску и сделала шаг навстречу Юрке.

– Сонюшка! – полез он обниматься, но я увернулась.

– Иди мойся! От тебя жуткая вонь! До чего ты себя довёл! Жуткие грязные патлы, ужасная борода, пьянство! Фу! – замахнулась я на него тряпкой.

– Иду, иду! Только пива дай глоток! Умираю!

– Ничего! Совсем не умрёшь! Не дам!

В этот момент Анюта вернулась с мамой из магазина и, увидев страшного, заросшего Юрку, испуганно спряталась за мамину спину.

Брат присел и протянул к ней руки, а Аня взвизгнула и разрыдалась от страха.

– Ты её пугаешь! – оттолкнула я брата и подхватила Анечку на руки.

Юрок обиженно моргнул пару раз и молча пошёл в ванную приводить себя в человеческий вид.

К концу воскресенья я мечтала о том, как отвезу Анюту в садик и сбегу на работу.

В очень тесной квартире, пионервожатой в среде хулиганов, с отстранённой от проблем мамой... Я падала от усталости.

Безумно устала блюсти трезвость и отвлекать от бухла Юрку. Просила, заставляла помогать, двигать мебель и собирать кровать... При этом мама отказалась заниматься Анютой. У неё то видеоконференция, то время для медитации, то время прогулки. Причём взять на прогулку внучку она не может.

Маму можно понять...

Я не вписывалась в чужую жизнь.

Вернее, я вломилась в неё, кроша и ломая устои. И царапалась теперь об обломки.

Но выхода другого не было.

К вечеру воскресенья зазвонил мой телефон, я схватила трубку автоматически, и только услышав голос, поняла, что это мой муж.

– Софи, завтра на работе подойди, пожалуйста, к Эдуардовичу. Я вчера наорал на него по телефону, и он меня заблокировал, похоже. Скажи, что я согласен на его условия, – как ни в чём не бывало, попросил меня Никита.

Что? Меня затрясло от возмущения и обиды. Я даже слов подобрать не могла, чтобы высказать всё накипевшее.

– Ты там совсем рехнулся? Мы же договаривались, что не работаем на одних и тех же людей? Какого лысого ты полез к Роману Эдуардовичу? Как ты посмел! Как ты вообще осмелился мне позвонить? У тебя вообще нет совести? А впрочем, это риторический вопрос. Откуда у тебя такая роскошь? – шипела я в трубку.

Никита переключил менеджер на видеозвонок и, сделав бровки домиком, с укором посмотрел на меня сквозь три тысячи вёрст.

– Я не понял? А что такого? Тебе что, сложно сказать этому старому козлу два слова? При чём тут моя совесть? Ты хоть представляешь, как в Тбилиси дорого жить? – скорчил он страдальческую рожу.

Меня затошнило от абсурда ситуации:

– Даже на украденные у твоей дочери деньги? – спросила я.

– Ну что ты начинаешь? Тебе в Москве проще заработать, не кипятись.

– Пошёл к чёрту, Котов! Пусть для тебя нынешняя любовница зарабатывает! Слышать и видеть тебя не хочу и не буду!

– Так всё для тебя! Больше не увидишь! – заржал Никита и повторил. – Так ты с Эруардычем переговори!

Сбросила вызов и трясущимися руками отправила номер в чёрный список.

Завтра же озабочусь поиском адвоката на развод! Еще нужно встретиться с полицейским, или достаточно моего заявления чтобы доказать факт грабежа? Вот пусть присудят ему! Хоть так вернуть хотя бы часть!

Как же хочется растоптать и унизить этого гада!

Как же мне больно!

Девочки! Милые дамы!

От всего сердца поздравляю Вас с праздником!!

Желаю Вам счастья!

Наслаждайтесь каждым днем!

Вы прекрасны!