Отвоевав минутку тишины оставшись наедине с мыслями в ванной комнате, я собираю все силы и открываю сообщение мужа.

Отвечаю Игорю сухо, но так чтобы не выдать состояние, мне нужно поразмыслить и выхожу к остальным. Да только он еще и звонит.

После короткого разговора я не выдерживаю на словах о том, что он меня любит.

Именно это бьет сильнее всего, и я плачу, стараясь быстро убежать с глаз окружающих, пока никто ничего не заметил.

- Настя? – мама выходит ко мне на балкон и смотрит потерянно. – В чем дело? Ты пулей вылетела сюда, что случилось? – она смотрит в тусклом свете на мое лицо и заметив влагу на щеке, касается ее пальцами. - Ты плачешь?

- Не знаю, мам.

Я не уверена, что хочу говорить ей сейчас обо всем. По сути, я даже не разобралась ни в чем. Что я могу рассказать?

У нас с ней очень доверительные отношения. Но мама никогда не лезла в мою семью, если я не просила совет по какому-то вопросу. И даже с учетом всех вводных данных, я не могла сейчас даже найти слова, которые могли все произошедшее передать ей.

На мое малозначительное объяснение мама ничего не говорит. Встает рядом, и мы вместе смотрим в окно.

- Ты всегда любила этот праздник больше остальных. С самого детства. Я понимаю, почему ты так расстроилась сегодня, Настенька.

Это правда. Я до смешного сентиментальная. По любому поводу не плачу, но все же… Сейчас она решила, что я просто расчувствовалась.

- Я бы хотела, чтобы дело было только в этом, - отвечаю сдавленным голосом.

- Но это не так. Я уже поняла.

- Далеко не так, мам. У меня заплетается язык, когда я думаю, с какого предложения начать говорить.

- Тогда начни с того, что он сделал?

- Изменил, - слово оседает на языке пеплом, оставляет горький привкус и отвращает.

- Что? – мамин голос превращается в шепот.

- И у него, кажется, ребенок есть, от другой женщины… Ребенок, мам… Он… Господи…

Прикладываю руку к губам и пытаюсь сдержать рыдание. Я не могу поверить, что говорю это вслух. Проговариваю каждое слово…

- Стой, стой, стой, - мама обнимает меня и садится со мной на пол, потому что ноги держать перестают. – Ты уверена, Настя?

- Да, наверное… - совершаю пару вдохов, чтобы начать говорить без заикания. - Он написал мне сообщение, что поздравляет с Новым годом меня и дочку.

- Может…

- Ошибка? – горько усмехаюсь.

- Ну все же может быть, дочь.

- Можно написать две «с» и не удалить, или буквы переставить местами, когда быстро пишешь, мама, но не пол ребенка своего перепутать.

- Покажи, дай посмотрю, - протягивает руку.

- А он удалил свою смску сразу же, - издаю смешок с новой скатившейся по щеке слезой, - и прислал новую с тем же текстом, только «дочь» заменил на «сына». Будто шаблон сохраненный был, понимаешь?

- Все это какой-то… Я не знаю…

- Вот и я не знаю. Сижу тут, а в голове дурдом какой-то.

- Ну уж нет, вставай, - она поднимается и тянет за собой.

Неохотно я встаю на ноги. Мама подходит ко мне и начинает стирать мои почти высохшие слезы.

- Сейчас в ванную и за стол. Завтра поговоришь с ним и все решишь. Ты тут на полу истину не найдешь.

- Я просто думаю, сразу его выгнать или перед этим ударить хорошенько по лицу.

Мама начинает хохотать.

- Отец был прав, ты тихая, а рука у тебя тяжелая. И если ударишь, то мало не покажется. Поэтому побереги силы.

- Мам, так тошно, - признаюсь, опустошая свое нутро резким выдохом. – Это ведь не просто интрижка, которую я бы тоже не приняла. Это целый ребенок.

- Вот за все с Игоря спросишь. Но завтра. Твой сын сейчас играет там внутри и ждет праздника.

- И мне за это стыдно, я старалась сдержаться, а он позвонил со своими «люблю», я и сорвалась.