- Думала, ты ушел.

- Ушел. Ты сама меня об этом просила.

- Я подразумевала нечто длительное. Из разряда навсегда. Надо было уточнить.

- Родная, - он двигается ко мне, и я не успеваю отреагировать, как оказываюсь в захвате его рук, прижатых к стене, а я между ними.

- Выпусти, - шиплю тихо, потому что рядом открытая комната сына.

- Не хочу уезжать на работу, когда мы с тобой в ссоре.

- В ссоре? Игорь, ты издеваешься? Я сейчас подниму ногу и ударю тебя в промежность, если ты не отойдешь.

- Настя, - переходит на свой соблазнительный шепот.

Я поддаюсь и, оказавшись возле его уха, говорю:

- Я тебя любила сильнее всего на свете. Просто представь, как это было, вспомни… Сейчас я тебя также сильно презираю, Наумов.

Ударяю по руке со всей силы и его рука, ослабнув, падает вдоль его тела, а я выхожу из захвата.

- С твоей правдой или без нее разводу быть.

- Нет…

- Я не задавала тебе вопрос. Я говорила тебе то, к чему стоит готовиться, Игорь.

Захожу за сыном, беру его игрушку с собой и мы уезжаем к маме.

С каждым метром, отдаляющим меня от него, я ощущаю, как тиски ослабевают.

- Все в порядке, - шепчу себе под нос.

- Что? - доносится голос сына с заднего сидения.

- Я говорю, что у нас все хорошо, да? - смотрю на него в зеркало заднего вида и вижу, как он счастливо кивает.

- Лучше всех.

Так и есть.

9. Глава 9. Мама

Доезжаем до квартиры мамы довольно быстро. Или просто я не замечаю времени в пути.

Стоит припарковать автомобиль, я смотрю на экран мобильного. Мне что-то приходило, но я не стала отвлекаться и смотреть. И вот передо мной смс от Игоря. О том, что он вернется домой завтра вечером.

- Ма, пойдем? – отвлекает от глубоких мыслей сын и я решаю проигнорировать.

Хватит уже.

Мы поднимаемся к маме и стоит войти, я бросаюсь на ее шею с крепкими объятиями.

- Так, ясно, - мама оставляет меня стоять на месте и поворачивается к своему внуку. – Почему бы тебе не пойти к бабушке Зое?

- А она не спит?

- Нет. Она ждала, когда ты приедешь и покажешь свои игрушки.

Он кивает и убегает к ней в комнату.

- Теперь ты. Раздевайся и на кухню.

Я стягиваю куртку и сапоги, затем ползу за мамой.

Какой бы сильной ни была, все равно хочется пореветь на плече материнском.

- Садись, - снова командует она и отворачивается к чайнику.

- Капельку коньяка в кофе можно?

- Обойдешься. Ты мне, итак, все расскажешь.

Она ставит передо мной кофейную чашечку с ароматным кофе и смотрит.

- Что?

- Говори давай.

- Ой, мам, - хватаюсь за голову и понимаю, что слезы даже не думают вытекать из глаз.

Вместо того чтобы размякнуть, как печенье в молоке я принимаюсь злиться.

- Он такой подлец, мама. У меня просто нет слов. В лицо лжет. Смотрит в глаза, и такую чушь несет. Я собрала его вещи и выставила, так вернулся. Разложил свою щетку, полотенце… Я так злюсь.

- Насть, по порядку.

- Я его встретила с утра. Говорю же, не спала ночь, собирала вещи. Он около шести вернулся. Весь такой как ни в чем не бывало. Я говорю, телефон дай. И понеслось. «Настя, успокойся», «Ты себя накрутила» и все в этом роде. Я и указала на дверь. Вытащила все его шмотки и оставила в гостиной и спать ушла. Только бы не видеть его лживое лицо.

- Так, а телефон?

- А что телефон. Проснулась, он Ваньку привез, давай манипулировать. Типа все хорошо у нас. Подарки притащил. И весь такой великодушный телефон дает. Представляешь, скотина такая.

- Он что, думает ты дура?

- Вот, - бью по столу заведенная. – И я о том же. Выбросила в мусорку его телефон. Почистил все и сует мне его. И опять весь такой невинный «Ну ты же просила телефон». Ой мама, я потеряла пятьдесят процентов нервных клеток за эти сутки. Потом же ночью, как сын уснул, ушел.