- Мои планы тоже изменились.

- Понятно, - сжимая бутылки в руках он поднялся по лестнице и до вечера просидел в комнате.

У меня опустились руки, потому что теперь я не сомневалась. Он врет мне. Нагло врет.

15. Глава 18

Марат

- Маратик! – она лежала в пенной ванне и звала меня.

- Ты можешь потише, чего орать?

И где она только взялась на мою голову. Кроме секса нас ничего не связывало и я собрался ее отшить, но как оказалось слишком поздно.

Она пришла ко мне в кабинет с невинными глазками и положила на мой стол тест на беременность.

- Что это?

- Это тест котик.

- Я знаю, что тест, почему ты мне его показываешь?

- Потому что я беременна. Я жду от тебя ребенка, котик.

- Что?? – приподнимаюсь со своего места. Какая беременность? Какой еще котик?! Терпеть не могу, когда она меня так называет. Сверлю ее взглядом, теперь она как испуганный заяц смотрит на меня. Отстраняется, делает шаг назад.

- Котик, у нас будет ребенок, – продолжала говорить, быстро хлопая длинными ресницами.

Я не верил своим ушам. Или не хотел верить…

Продолжал сверлить ее взглядом и ответил молчанием. не знал, что сказать. Слов не находилось. Это шок. Неприятная неожиданность, которую она преподнесла мне на блюдечке с голубой каемочкой, со своей лисьей улыбкой и слегка прищуренными глазами. Довольная стерва, счастливая стерва.

- Ты рад? – своими вопросом она только добавляет масла в огонь.

Но первая мысль, которая проскользнула в моей голове – это аборт.

А потом перед моими глазами стояла Надя. В легком, белоснежном халате почти до самых пят. Ее волнистые волосы спадали на хрупкие плечи, а по худым щекам текли слезы. Она стояла напротив открытого окна, в котором виднелись отблески холодной луны, опустив руки по швам. Она устало смотрела на меня, своим магическим взглядом и ничего не говорила. Ничего не нужно было говорить, я все понимал без слов. Она потеряла ребенка. Нашего с ней малыша, которого я уже мысленно качал на руках.

После последнего срыва беременности она сильно похудела. Несколько недель пила антидепрессанты и все что ее интересовало - это постоянные визиты в детские дома. Возможно, когда она смотрела в добрые, честные, а порой наивные глаза детей, она верила, что это не конец, она обязательно еще станет мамой. Где-то на небесах сжалятся над ней, подарив долгожданное материнство.

Надежда долгое время болела идеей усыновить ребенка. Каждый день доставала меня с этим вопросом, пыталась затащить в этот клятый дом брошенных детей, где так пахнет хлоркой и столовской едой. Я говорил ей нет. Твердое, решительное нет. А в последний раз сказал ей об этом так, чтобы она запомнила раз и навсегда. Я никогда не буду воспитывать чужого, кем-то забытого ребенка! Никогда! Он не нужен родной матери, зачем такой ребенок нужен мне. Больной, хромой, чужой…

Она тогда сильно расплакалась, я успокаивал ее часа два и никакого колье из черного жемчуга и другие украшения из кучи алмазов не могли замолить прощения.

Я знал, что она продолжала ездить к этим брошенным детям по пути скупая все детские магазины. Я не одобрял, она не скрывала, говорила, что в фонде дела идут намного лучше. Почти за два дня им удалось собрать всю сумму на операцию одиннадцатилетнему мальчику, который не мог ходить. Теперь у него появилась надежда. Шанс на благополучное выздоровление. Он сможет заново научиться ходить.

Надя любила детей, любила жизнь, а я любил ее. Я видел ее счастливые глаза и мое сердце билось сильнее. Она умеет удивлять, умеет приводить меня в восторг, при этом ничего не делая. Просто улыбнется, желая доброго утра или хорошего дня.