Рвотные позывы вновь заставляют глотнуть апельсинового сока, который я пью весь вечер…

Меня мутит уже не первую неделю, а еще добавились приступы головокружения, и если я раньше списывала это на кишечный грипп, который подхватила, то, когда у меня не пришли в положенный срок месячные… я начала задумываться о том, что, возможно… я уже беременна, что возможно уже ношу нашего с Севой малыша…

Только вот сейчас я отгоняю эти мысли и ощущаю, что, скорее всего, причиной всему является нервное напряжение и стресс.

И если раньше я просто нервничала из-за свадьбы, то теперь… теперь я понимаю, что у меня просто в груди сердце останавливается от подозрения, что Ирина не шутит.

– Послушай, Ир, может, ты ошиблась. Перепутала.

– Может, и ошиблась, а может, и перепутала. Ты можешь придумать любое оправдание измене. Вполне себе удобно. Главное, что ты вышла в дамки, Ника. Поздравляю.

Ирина улыбается вновь широко, а до меня доходит, что подруга просто пьяна и сейчас не особо контролирует себя и свою речь.

От этого понимания ощущаю, как липкий пот выступает на спине, потому что с каждой секундой моя вера в то, что произошла какая-то ошибка либо глупая шутка, испаряется.

На сцену выходит приглашенный певец, и Ирина начинает вопить, бросается на танцпол, где весело отплясывают гости, а я… я остаюсь одна за праздничным столом. Без своего жениха…

ЛИСТАЕМ ДАЛЬШЕ =>>

4. 2.1

Прикусываю губы. Меня знобит. Дрожь проскальзывает по коже, а еще тошнит неимоверно. Хотя это и понятно, я с утра ни крошки не ела.

Сумасшедшее раннее утро, когда я готовилась и смотрела на себя в зеркало, видя самую счастливую невесту.

Отбрасываю ненужные мысли. Встаю из-за стола.

– Это какой-то бред. Быть этого не может.

Проговариваю мысли вслух. Потому что… ну зачем Доронину жениться на простой девушке, если только не по любви, и если так… то зачем же изменять прямо на собственной свадьбе?!

– Ну бред же?! – вновь выговариваю хрипло, а сама поворачиваюсь и иду в сторону коридора. Платье с каждой секундой ощущается все тяжелее. Корсет не позволяет вдохнуть полной грудью, и пусть со стороны на мне надето самое настоящий подвенечный наряд Золушки, то на самом деле я его сейчас ощущаю как пыточный инструмент.

– Госпожа Доронина.

Рядом возникает охранник, и я улыбаюсь мужчине.

– Я в туалет. Надеюсь, что охрана не будет меня сопровождать в кабинку дамской комнаты? – поясняю спокойно.

Мужчина смущается, кивает, исчезает.

У моего мужа вышколенная охрана, которая никогда не бросается в глаза, но здесь… внутри здания людей Всеволода практически нет.

Вся охрана сфокусирована снаружи, чтобы покой жениха с невестой и их гостей не был потревожен журналистами или теми, кого олигарх на торжество не приглашал…

Ухожу от охранника, который возвращается в зал, а я не дохожу до туалета. Здесь рядом есть лестница, которую я вовремя подмечаю.

Разумеется, пойти к лифту, чтобы подняться на этаж, где расположен триста двадцатый номер, не привлекая лишнего внимания, я не могу, а вот подняться по лестнице вполне себе могу, что, собственно говоря, и делаю.

Подвенечное платье, подобно самому настоящему кремовому торту, занимает чуть ли не весь лестничный проем, мне тяжело дается каждая ступенька, потому что с каждым мгновением резь в боках становится все сильнее, а кислорода в легких все меньше, к этому добавляется головокружение, но я прикусываю губы и иду вперед.

Иду просто для того, чтобы доказать себе, что это все бред.

Я верю своему мужчине, верю своему уже мужу…

Сева… он ведь надежный, как самая настоящая скала, он способен укрыть меня от любой невзгоды…