Качаю головой.

– Что ж, я поняла тебя и оспаривать твою позицию не имею желания. Мы разводимся. И когда начнешь сожалеть и захочешь попросить прощения, просто помни, что я не прощу. Ни слов, ни унижения, через которое ты заставил меня пройти. Никакого пути назад после твоего озарения не будет. Нашего брака и семьи нет. Ты обесценил все, что создавалось двадцать пять лет. И твои дети, увидев твои поступки, когда-нибудь поступят с тобой так же. – Я указываю на дочь, которая внезапно притихла.

Хоть я и знаю, что сын, скорее всего, поддержит отца, но надеюсь, все же не так прямо и зло, как делает сейчас дочь.

После моих слов Алина закатывает глаза и встает.

– Ой, да хватит уже, мам. Опять ты начинаешь.

– Ты права, солнышко, – специально называю дочь словом, которым называла ее всю жизнь с момента появления на свет. – Живите как хотите.

Повернувшись, иду к выходу из ресторана.

– Посмешище, – говорит сестра. – Неблагодарная дочь, променявшая мать на какого-то ублюдка. И изменщик и трус, который на старости лет начал волочиться за шлюшками. Слава богу, Ира избавилась от вас. Жаль только, что не без потерь и боли. И знаешь, может, твоя любовница и айс в постели, но как женщина и мать она полное ничтожество. Приползешь на коленях просить прощения, Леша. Но я лучше переломаю тебе все кости, но не пущу на порог.

– Тетя, – пытается вставить слово Алина.

– Тебя это тоже касается. Вон твоя семья, напротив. А не я и твоя мать.

Сестра догоняет меня вместе с Таней, которая с таким же шоком наблюдала за ситуацией.

Я оглядываю ресторан и понимаю, что свидетелей больше, чем мне казалось. Но увы… это реальность. Жизнь, где предают дети и мужья. Где обесценивается материнская любовь и супружеская верность. Где клятвы в угоду похоти и трусости превращают в пыль. Где невозможно устоять перед соблазнами. Жизнь, где люди боятся быть честными и иметь отвагу признать свои слабости.

Мы все вываливаемся из дверей ресторана. Я чувствую, как слабеют ноги, потому что силы разом покидают тело и наваливается реальность.

– О боже… Боже…

Стараюсь отдышаться.

– Так, спокойно. Пошли. – Карина снимает с блокировки мой автомобиль и помогает сесть на пассажирское сиденье. – Сиди тут, а я попрощаюсь с Таней и вернусь.

– Не надо, иди с ней… давно же не виделись.

– Ага, прямо побежала. Сиди, говорю.

Сестра закрывает дверь и через минуту возвращается. Заводит двигатель и вклинивается в поток автомобилей.

– Едем не домой, я правильно поняла? Может, ко мне в отель?

– Не знаю… Я сейчас плохо соображаю, Карин.

– Ладно. Поедем домой, я сама соберу твои вещи. Помогу и буду рядом, ты не думай. Мне не сложно, да и не хочу я оставлять тебя одну. А потом решим, чего и куда, хорошо?

Киваю в ответ.

– Поверить не могу, – слегка отрешенно говорю. – У меня так болит горло, словно бежала марафон.

– А это пореветь надо хорошенько, и все будет отлично. Поверь.

– Верю, – усмехаюсь невесело.

Мы приезжаем домой, и едва ступаем на порог, как рядом с моей машиной паркуется авто сына.

Из груди вырывается всхлип.

Словно гора с плеч. Я не хочу сбрасывать на него эту бомбу, но ощутить поддержку от Андрея – это важно.

Он входит за мной и смотрит чуть хмурясь.

– Мам?

– Привет, сынок.

– Привет. В чем дело? Ты плакала, что ли?

– Я ухожу, Андрюш. Твой отец завел любовницу и… Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что наша семья на этом моменте перестает существовать.

Он смотрит удивленно.

– Ма, ты че, серьезно? Из-за этой фигни разводиться? Успокойся.

Первый порыв – закричать, что это вовсе не фигня. Это предательство, причем даже не двойное, а тройное, судя по тому, что сын тоже принял сторону отца. Я искренне ждала от него поддержки. Однако сегодняшний день не перестает удивлять. Бьёт, бьёт, и бьёт. Да так сильно, что дышать трудно.