- Успокоится… Разобраться… Нет… это просто мрак. Я не хочу это слушать.

- Прикинь, как я это услышала, - фыркает Юля.

- Папа, ты изменил маме? – в глазах Аленки вспыхивает гнев.

Измена для дочери огромный триггер. Она презирает изменщиков и считает, что им нет прощения ни при каких обстоятельствах. Сказывается ее горький опыт в восемнадцать лет.

- Я не изменял, Ален. Твоя мать не заслуживает такого предательства, - Миша сохраняет спокойствие.

Он не выдает эмоций. Стойко выдерживает взгляд дочери.

А я сжимаю руки под столом, чтобы не выдать адскую боль, усиленную реакцией детей, их чувствами.

- Тогда вам надо в отпуск. Да! Немедленно! – суетливо теребит скатерть. – Плевать на работу. Просто побыть вдвоем. Поговорить. Романтик. Все наладится. Да. Все обязательно наладится.

- Ален, отпуск не поможет. Решение принято, - твердо заявляет Миша.

- Простите, что вмешиваюсь, - начинает Илья. Говорит тихо, брови сведены к переносице, в глазах печаль, - Я сам прошел через развод родителей. И вроде бы уже не пацаненок, а было очень сложно принять. Но у них была измена отца. А если измены нет, так можно попытаться решить. У вас уютный дом, замечательные дочери. Есть за что сражаться. Еще раз, прошу прощения, что вмешиваюсь в дела вашей семьи.

- Вот! – Алена вытирает слезы с глаз. – Послушайте Илью, он видел это. Он знает! Идите к психологу! Езжайте на моря! В лес! Делайте, что хотите, но не смейте разводиться! Вы любите друг друга! Так всегда было! Так будет!

Прикладываю руку к груди. Сердце бешено колотится, я не могу выдержать боль своих детей. Я ее впитываю и мене душу разрывает по частям.

- Миша меня больше не любит, - мое каждое слово пропитано адским коктейлем краха и осознания.

- Ален, у папы появилась марамойка, - Юля меня обнимает, гладит по голове. Моя доченька пытается меня защитить от жгучей реальности. Спрятать в своих объятиях. – Он типа с ней не спал, хочет сначала развестись, а потом к ней в койку!

- Юлия! Язык придержи. Ты об отце говоришь! – стальной голос мужа проходится по моей спине, разрезает кожу и полосует внутренности.

Бокал летит в стену. Потом туда же отправляется тарелка. Алена швыряет посуду.

И я не узнаю свою дочь. Она всегда была сдержанной. Даже когда первый парень ей изменил и сообщил, что он уходит к другой, она восприняла новость стойко. Тихо плакала у меня на плече. Сделала выводы. И впредь на любые ситуации она встречала с холодной головой. В этом вся в Мишу.

Сейчас же дочь напоминает ураган, состоящий из сгустков негодования, агрессии и боли.

А я никак не могу ее успокоить, внутри меня такой же ураган. Только он тихий, он не вырывается, чтобы не причинить еще больше боли моим детям, он разрушает меня изнутри.

- Все сестра правильно говорит! Твое поведение отвратительно! Мерзко! – еще одна тарелка летит в стену.

- Аленушка, прошу, успокойся. Не надо так. Нужен спокойный разговор, - Илья обнимает дочь. Она плачет в его руках. – В криках и истериках никогда не добиться истины.

- Я не узнаю тебя, Алена, - Миша откидывается на спинку стула. – Ты всегда была рассудительной. Всегда думала головой и не позволяла эмоциям победить.

- Рассудительной? После того, как ты решил все разрушить?

- Когда ты успокоишься, мы поговорим. Я все тебе объясню.

- Мама, мне жаль. Папа не в себе. Он не может так поступать с нами!

- Он уже мысленно с марамойкой, - едко изрекает Юля. – Может, Ален. И мы сейчас нужны маме.

- Хватит подливать масла в огонь, Юлия. Ты берега теряешь, - Миша все так же сидит рядом со мной и меня обдает его ледяной отстраненностью. Он отдалился. Он сознательно выстраивает стену между нами.