Динар собирается уходить. Ставит пакет на край кровати, разворачивается.

– Если ты выйдешь за эту дверь, то больше нас не увидишь! – бросаю в сердцах.

Мы никогда так не ссорились. Я выходила за Динара, зная, что он не терпит повышенного тона и скандалов. Зная, что в его представлении женщина должна быть мягкой и нежной, а мужчина – сильным и несгибаемым. Зная, что между нами все по-настоящему, что его любовь так же сильна, как и моя. Но что все это теперь значит? Я никогда не прибегала к шантажу, но, может, из-за этого и посыпался наш брак? Ему не хватило эмоций, и он побежал искать их на стороне? Так сказал бы, я ведь могу и злиться, и плакать, и кричать, и даже унижать. Сейчас очень хочется совместить все и сразу.

– Ты шантажируешь меня детьми? – поворачивается и смотрит так, будто не верит.

– Я хочу ответов. Почему, Динар? Почему ты поступил так со мной? С нами?

– Почему? – хмыкает.

Подходит ближе, останавливается буквально в шаге, нависая надо мной несокрушимой скалой. Мой муж выше меня и сильно шире в плечах. Я перед ним миниатюрная дюймовочка, и это, как он когда-то сказал, его и привлекло. Ему хотелось обо мне заботиться, защищать меня ото всех.

– Почему я изменил? А ты себя видела?

Я отшатываюсь, как от пощечины. Встаю как раз напротив небольшого зеркала, что висит в палате. После родов я выгляжу осунувшейся и серой.

– Ты красива, Яся. Очень красива, но ты… словно забыла, что женщина. Ты постоянно в детях, с ними. Я прихожу домой и слышу только о них. А я хочу женщину, понимаешь? Сексуальную, горячую, в откровенном белье.

– Такую, как она, да?

– Да, такую, как она.

Я отхожу еще дальше, от зеркала, от мужа, который… больше не видит во мне женщину? Я не хочу на себя смотреть, не хочу видеть, какая я, и думать, что там, за дверью палаты, у него весь мир на ладони. Что он может выбрать любую женщину, которую захочет. Что он… больше не любит меня?

– Я хочу развод! – стараюсь говорить ровным тоном, чтобы Динар не подумал, что я это на эмоциях.

– Какой развод, Ясмин? – хмурится. – Я по-прежнему люблю тебя и наших детей.

– Любишь? А ее? Ее ты тоже любишь?

Он сжимает зубы, вижу, как дергается его кадык, а из меня словно вытащили все силы. Хочется осесть где-нибудь и заплакать от жалости к себе. Или уснуть, чтобы забыться хоть на мгновение.

– Ее я не люблю. Она – ошибка.

– Вот как мы заговорили? Ошибка! И что, больше не будешь совершать ошибок? Или как ты планируешь… спать с ней дальше? Тебя же я не возбуждаю!

Прежняя спокойная и уравновешенная Ясмин никогда бы не повысила голос на мужа. Кроткая, послушная, понимающая. Сейчас я отказываюсь понимать мужа.

– Ты меня возбуждаешь, Ясмин. Почему ты слышишь только то, что хочешь?

Он вздыхает, будто ему наскучило разговаривать со мной и он устал.

– Потому что я видела то, чего не хотела!

Отвернувшись, подхожу к окну и упираюсь ладонями в подоконник. Он здесь большой. Сюда можно забраться и сидеть, наблюдать за дождем снаружи.

– Вспомни сама, Ясмин…

Я слышу тихий шорох его шагов. Чувствую, что подошел, но не прикасается, а просто стоит за спиной.

– Вспомни, сколько раз ты надевала вечернее платье и ходила со мной на приемы? А сколько раз покупала себе сексуальное белье? Я везде один, Ясмин, на каждом приеме. Многие уже сомневаются, есть ли у меня жена, знаешь… а мне надоело говорить, что она дома с детьми, потому что у нас, черт возьми, есть няня!

– Это повод для измены?

Я поворачиваюсь к мужу, смотрю в его ни капли не виноватое лицо и так неожиданно вспоминаю слова бабушки, которая часто говорила «Холодная жена – неверный муж». Я верила и старалась быть для мужа очагом тепла, а ему, оказывается, нужна была страсть? Или это просто оправдание и попытка сбросить груз вины на меня? Может, я и вправду была холодной, но внутри все равно гложет обида за измену. За то, что Динар пошел по самому легкому пути – нашел на стороне другую.