– Миш, давай не будем сейчас об этом говорить.

– Нет, вот как раз сейчас давай поговорим. Я чувствую что-то не так. Или ты хочешь, чтобы я сейчас приехал и выяснил?

– Нет, не надо приезжать, – слеза покатилась по щеке, я стёрла её тыльной стороной ладони.

– А я вот возьму и сейчас приеду. Я выхожу, уже иду к машине, – слышу, хлопнула дверь.

– Миш, вообще-то, я не дома, – испуганно прижала к груди ладонь.

Короткое молчание.

– А где ты?

– Я в гостинице, – выдаю себя с головой.

-–

Ну а кому я ещё должна сказать, если не брату?

Подруг у меня нет, только брат, его жена, его семья единственная моя отдушина. Марго, парикмахер скорее приятельница, мы знаем друг друга давно и знаем всё друг о друге, болтаем, постольку-поскольку я хожу к ней для ухода за волосами.

– Та-ак… и что же он такого сделал, что ты оказалась в гостинице? – тон голоса брата напряжённо-угрожающий.

– Он.... – не могу это произнести словами, даже не думала, что так трудно будет рассказывать кому-то об измене моего мужа, и снова предательские слёзы.

– Он что… Маша, говори… что он сделал? – ждёт, и я молчу, не в силах ответить, – Ладно, говори, где ты находишься, я сейчас приеду.

– В гостинице «Лилия», – подбородок дрожит, вытираю с него слезу.

– Я сейчас приеду, какой номер?

– Пятьдесят первый, – смотрю на бирку ключа.

– Ладно, жди меня, – Миша отключился, я бросила телефон на кровать и смотрю на него.

Чёрт! Сама не заметила, как рассказала брату. Пожаловалась.

Если бы не пожаловалась, возможно, можно было ещё что-то изменить, вернуть обратно.

А теперь всё, колесо начало свой ход, и просто так оно уже не остановится.

Пока жду брата, сижу на кровати и думаю, представляю будущее, пытаюсь понять, как вернуть прошлое. Ничего не получается. Если бы я не поехала в офис… что меня дёрнуло. Сейчас были бы только подозрения. Зачем я увидела? Зачем пошла в парикмахерскую? Зачем вышла не вовремя, а в самый тот момент, когда там проезжала машина мужа?

Не знаю, сколько я так просидела. В дверь постучали. Я подошла, открыла, на пороге Мишка.

Мой брат тоже рыжий. Мы оба поцелованные солнцем – рыжие, с веснушками, с которыми я всё время борюсь, а брат не борется. Его дети, дочь и сын тоже рыжие.

Он вошёл, я сделала шаг, мы обнялись. Я прильнула к его груди и снова, страшно захотелось заплакать. Я всхлипнула, протяжно вздохнула.

Мишка положил руку мне на плечо, погладил.

– Тихо, тихо. Давай, иди сюда, садись, рассказывай, – тянет меня к кровати, усаживает и становится напротив.

Оттираю со щёк слёзы, тру глаза, размазывая тушь.

– Говори, что случилось, Маша, или я пойду сейчас, и сам всё узнаю, – указал пальцем на дверь.

Ну вот как я могу сказать ему подробности?

– Понимаешь, я вышла из салона и увидела машину Влада… и увидела, что его секретарша гладит по щеке…

– И что?

– Ну, знаешь… она… как бы так гладила его, не как человек, который смахивает что-то… – я осеклась.

Решила не говорить Мишке, что было дальше, чтобы не раздражать его агрессивное настроение по поводу Влада. А то, что он будет агрессивным, это я уже чувствую.

Всё что касается моей защиты для Мишки идея фикс. Он всегда защищал меня с детства. А когда я вышла замуж за Влада, Мишка даже на свадьбе сказал тост, он сказал, если Влад меня однажды как-нибудь обидит, он об этом пожалеет. С тех пор я всё время помню этот тост, но как-то не было причин жаловаться на мужа, а теперь вот они появились. Но я не хочу жаловаться. Боюсь последствий.

– То есть, ты видела, как его секретарша гладила его по щеке? – у брата взгляд становится суровым и мне страшно.