Вздрагиваю, когда слышу, что он идет сюда, в эту комнату, в которой я готовилась отдельно от него.

Когда он входит, мы сталкиваемся с взглядами через зеркало. Изначально его взгляд злой, но вдруг меняется.

— Ты прекрасна, — произносит Глеб, осматривая меня со спины. — Но не обязательно было сбегать.

— Все, что мне было нужно, было в этой комнате. Или что, я плохо оделась?

— Я уже сказал, что ты прекрасна, — направляется ко мне, останавливается очень близко позади меня, после чего неизбежно берет в плен своих рук; обвивает ими мою талию и довольно сильно вжимает в себя.

— Помнешь... — вцепляюсь руками в его руки. — Глеб…

— Все еще не веришь мне?.. — звучит рядом с моим ухом этот вопрос.

— Что? — смотрю на него со злобой через зеркало.

— Что я изменил тебе лишь раз.

— Мне все равно, — шиплю. — Один раз… Сто раз… Все равно, Глеб. Есть сам факт. Ты хотел абсолютной верности от меня и…

— И не получил ее. Думаешь, я поверил, что ты с этим сопляком лишь болтала в торговом центре после такой долгой разлуки?

Слов нет...

— А по-твоему я ему дала прямо в грязном туалете?!

Одна рука мужа тут ложится мне на шею, заставляя запрокинуть голову. В его глазах лютая ярость и несдержанность.

— Если бы я знал это наверняка, то придушил бы тебя прямо сейчас. Вот этими самыми колготками, — указывает взглядом на новую пару колготок на моем туалетном столике. — Но я не знаю… — отпускает шею и еще несколько мгновений пристально смотрит в мои глаза через зеркало. — Я не буду тебя наказывать за то, чего не знаю наверняка. Ты готова?

— Да…

— Тогда едем. Спускайся. Я пока сделаю пару звонков, — отходит от меня, и как только покидает комнату, я шумно выдыхаю и упираюсь ладонями в столик.

Теперь я еще меньше сомневаюсь, что мне стоит устроить скандал на ужине. Это мой шанс хоть что-то изменить. Отцу, моим братьям и сестрам стоит узнать, чего мне стоит их сладкая жизнь. Им, конечно, будет по-прежнему плевать, но я хочу увидеть в их глазах страх, что все это может рухнуть в один момент.

Спускаюсь вниз, сажусь в машину, а через минуту ко мне присоединяется Глеб. Окидывает меня заботливым взглядом.

— Тебе не холодно? Ты ничего не накинула. Я дам тебе свой пиджак…

— Нет, мне жарко, — выдаю сухо, смотря в сторону окна. На самом деле я и правда зря не накинула на себя что-нибудь. Прохладно.

— У тебя же мурашки. Ну-ка… — прикасается тыльной стороной ладони к моему лбу, но я откидываю его руку в сторону и кидаю недовольный взгляд.

— Не прикасайся ко мне, Глеб, — перемещаюсь вплотную к двери. — Лучше оставь меня...

Чувствую исходящую опасность от мужа, но не дожидаюсь его реакции. Он молчит. Всю дорогу молчит. А когда мы въезжаем на территорию моего семейства, то у меня ком подступает к горлу. Я понимаю, что ненавижу это место еще сильнее, чем дом своего мужа. Ведь все это именно из-за них.

— Идем, — строгим тоном говорит Глеб, открывая дверь машины.

Как по привычке я беру мужа под руку, когда мы поднимаемся по мраморному крыльцу к дому. Только мы преодолеваем последнюю ступеньку, нам показывается отец с лучезарной улыбкой на устах и открытыми объятиями.

— Вы прямо вовремя! Здравствуйте, здравствуйте...

— Добрый вечер, Артур Викторович, — весьма сухо здоровается Глеб.

Я предпочитаю молчать, лишь смотрю на отца пустым взглядом.

— А еще очень хороший вечер, — еще шире улыбается отец и смотрит на меня. — Что такое, Маргарита? Почему не весела?

— Она устала, — отвечает за меня Глеб. — Но даже несмотря на усталость не смогла такое пропустить.

— Я бы очень расстроился. А особенно твоя сестра. Марина тоже приехала на ужин. Прошу.