Тем не менее, он отступает, и я вдыхаю облегченно, полной грудью. Оказывается, всё это время я стою, задержав дыхание и почти не дыша. Ну вот, все не так и страшно, как я себе представляла.

– Ну, продать долю ты, конечно, можешь, но вот Егора навряд ли заберешь, – небрежно говорит Игорь и сует мне под нос какую-то бумажку. – Читай. И иди собирай свои вещи и сваливай сама на все четыре стороны, но без сына. По поводу продажи доли с тобой свяжется мою юрист.

Я опускаю взгляд на бумажку, которую сунул мне Игорь.

Перед мной постановлении судьи о том, что судьей таким-то было вынесено решение об определении места жительства Егора Аверина с отцом, Игорем Игоревичем Авериным. Причина – привычное окружение для ребенка, лучшие условия проживания, а также в силу того, что «мать постоянно проживает вне дома и не может должным образом следить за воспитанием сына».

17. Глава 17

Алекс

«Вот когда нужно будет встретиться по работе, тогда и встретимся».

Я читаю пришедшее от Ани сообщение и хищно прищуриваюсь. По работе, значит. Что ж, принято, Соболевская. Все равно ты так от меня не избавишься. Больше нет.

Я понимаю, что не хочу ее терять. Когда увидел ее у Зинаиды Андреевны, в особенности эти ее кудряшки, которые еще больше закручиваются от влажной питерской погоды, сердце затопила такая нежность. Что даже больно стало.

Нет, Кудряшка, я в этот раз все для себя решил. Больше я тебя не упущу.

Пока Ольга развлекалась со своей выставкой, я наводил справки, узнавал, разговаривал. И каково же было мое удивление, когда я узнал, что творит муж моей Ани. Скотина. Ну ничего, Аня уже сделала полдела, подала на развод. Дальше… А вот дальше в игру вступлю я.

Я улыбнулся. Что ж, как там тебя, Игорь? Держись, Игорь, никто не может безнаказанно обижать мою девочку.

Я прекрасно помню, что сразу же заметил ее тогда, в классе. Она одна не смотрела на меня, более того, презрительно кривила губы. Это и привлекло. А еще быстрый острый взгляд и эти ее кудряшки. Я влюбился в них сразу. В ее аромат, который сшиб мне все мозги еще тогда. Аромат меда и специй. Что-то восточное, притягательное и такое очень её. Моя медовая девочка. А когда я увидел ее, лежащую без сознания в том переулке, меня перемкнуло… Костяшки даже сейчас заломило, так я тогда оторвался на их рожах. И спасибо отцу, помог их убрать из школы.

Перед глазами проносятся мгновения, когда мы с Аней вместе. И как я тогда был счастлив. Что же потом, Ильинский? А потом умер отец. Эти воспоминания принесли ощущение пепла и табака на губах, очень захотелось курить. Шарю по карманам, но вспоминаю, что вообще-то бросил. Пришлось пообещать отцу перед смертью, что не брошу дипработу и поеду учиться туда, куда он укажет. Зачем я это сделал? Но разве умирающим отказывают? Вот и я не смог.

Я стою на Большой Морской и любуюсь красиво подсвеченным Исаакиевским собором. Как же я все-таки люблю этот город. И чего меня несет в эту Венесуэлу? Да уже и не несет, говорит мой внутренний голос. Ты же уже все для себя решил.

Зачем тогда пошел на поводу у старика? – Чтобы раньше времени палки в колеса не успел наставить, хитрый лис. Как же, все бы связи подключил бы, чтобы не потерять такого работника, преемника, так сказать, взращенного на отменных кормах. Зло усмехаюсь. Обломись, Евгений Юрьевич, вспоминаю я словечко из школьных времен.

– Саша, ты вызвал такси? – капризный голос Ольги выводит меня из задумчивости.

Я молча киваю. Говорить не хочется. В это время как раз подъезжает такси. Мы подходим к машине, я открываю Ольге дверцу, она проскальзывает внутрь, и я за ней закрываю. Она с недоумением смотрит на меня через стекло.