Я окидываю взглядом комнату, которая так и осталась закреплена за мной в маминой квартире. Эта комната как капсула времени, сразу окунает меня в школьные годы. Вернее, в тот последний год, когда со мной учился Саша. Учился и ухаживал за мной. Я с улыбкой сморю на плакат со своим любимым Фредди Меркьюри, и вспоминаю, как мы с Сашкой вместе слушали его альбом в одних наушниках, лежа как раз на этой самой кровати. Как мы тогда поспорили о правильности перевода слов песни Богемской рапсодии, и как ссора переросла в наши примирительные поцелуи. Так, стоп. Всё, Соболевская, это всё – в прошлом. Нет больше твоего Саши. Есть партнер по будущей работе. Есть бывший одноклассник и твоя первая влюбленность. И на этом всё.

Вибрация телефона прерывает мою внутреннюю борьбу и попытки прогнать из мыслей Сашу.

Я открываю мессенджер и читаю сообщение:

«Кудряшка, выходи, жду тебя на наших качелях».

11. Глава 11

Семнадцать лет назад

Я выползала из небытия медленно, неохотно. Тьма, которая меня затянула в том переулке, не хотела меня опускать.

– Ну же, Прекрасная незнакомка, открой глазки, – услышала я знакомый голос.

– Господи, ты даже сейчас от меня не можешь отвязаться, – поморщилась я, лежа все еще с закрытыми глазами. Казалось, если я открою, то все сразу поменяется. И мне стало страшно. А вдруг я уже не та Аня? Вдруг те отморозки со мной что-то сделали, пока я валялась бездыханным трупом?

Тут послышался шум, чей-то возмущенный и до слез знакомый голос грозно спрашивал:

– Где моя дочь, я вас спрашиваю? Что с ней?

– Сашка, прячься, сейчас будет плохо всем, – проскрипела я и открыла глаза. Судя по тому, что мне это удалось с трудом, лицо у меня опухло. Черт, и это я, такая красивая, перед Сашкой лежу? Я тут же дернулась, пытаясь встать, но меня решительным движением удержали за плечи и не дали встать.

– Кудряшка, не трепыхайся, тебе пока нежелательно вставать, – тихо сказал Саша и уложил меня обратно на подушку. Я же поднесла руки к лицу и ощупала его. Одинокая слеза выкатилась из уголка глаза.

– Ань, ну ты чего, – тихо произнес Саша, видимо впечатлившись моей слезой, – это всего лишь отек, он пройдет, и ты будешь прекрасна, как всегда. Я тебе принесу мазь, отец привез из Таиланда, она за один день и отек снимает, и синяки убирает. Честно, неоднократно проверенное средство.

Я всхлипнула. Мне было стыдно и неловко, что Саша видел меня в таком состоянии.

– Ань, ну ты что! – совсем испугался Саша. – У тебя что-то болит, где больно? Позвать врача?

– Что, больно? Где больно? Анька, я тебя сама прибью, когда выздоровеешь, – ураганом ворвалась в палату мама.

– Зинаида Андреевна, она плачет, а я понять не могу, почему, – растеряно сказал Саша.

– Аня, что? – наклонилась ко мне мама.

– Мам, я страшная, – прошептала я. – Не хочу, чтобы Саша на меня такую смотрел.

– Поняла, – мама у меня удивительно понятливая и вообще самая лучшая. – Саша, выйди-ка из палаты.

А этот… этот… гад просто стоял, смотрел на меня и смеялся! Приличные определения у меня закончились, поэтому я просто лежала и пыхтела, через щелочки глаз рассматривая веселившегося Сашку.

– Саша, выйди, – грозно произнесла мама и что удивительно, он на этот раз послушался. Но сначала подошел ко мне и легонько щелкнул по носу.

– Смешная ты, Соболевская. Я ж все равно тебя уже всю рассмотрел. И мне неважно, как сейчас выглядит твое лицо, я же знаю, какая ты настоящая. Самая красивая. Но вот как ты выглядишь сейчас, я не забуду. Знаешь почему?

– Почему? – послушно переспросила я.

– Потому что это воспоминание для меня как красная тряпка для быка, – неожиданно зло отозвался Саша. – И я не успокоюсь, пока все причастные не будут наказаны.