Надпись “на будущее” ножом бьет в сердце. В голове словно на повторе звучит:

…ты родишь мне нового наследника…

…ты родишь мне нового наследника…

…ты родишь мне нового наследника…

14. Глава 14

Дрожь охватывает тело. Хочу сделать вдох, но не могу. Он словно застревает в сжатом горле. Легкие начинает жечь от нехватки кислорода. Голова кружится. Этого не может быть.

Взгляд падает на тубусы. Вытаскиваю один, открываю. Кладу альбом на пол. Разворачиваю ватманы и… вижу проект детской, которую описывала мужу. Тошнота подкатывает к горлу, оседаю на пол. Тянусь за вторым тубусом, как…

— Ты не должна была этого видеть, — голос мужа раздается за спиной.

Настоящий ужас разносится по телу. Внутренности скручивает в тугой узел. Нестерпимая боль охватывает каждую клеточку тела, заставляя ее пылать.

Медленно, нехотя оглядываюсь через плечо. Смотрю на мужа. Он стоит в проходе, прислонившись плечом к косяку и засунув руки в карманы брюк. Выглядит, как обычно… бездушным.

Протянутая рука падает и повисает вдоль тела, глаза начинает жечь.

— Как ты мог? — удается выдавить из себя, но слова больше напоминают выдох.

— Я планирую иметь детей от своей жены, — произносит Миша со свойственной ему безразличностью, — в будущем.

Боль очередной волной проносится по телу. Меня бьет крупная дрожь. Не могу толком дышать. Не соображаю. Даже не замечаю, как поднимаюсь на ноги. Такое чувство, что я моргнула, как вот уже стою. Но даже в бессознательном состоянии, каким-то чудом, не забываю взять альбом, связывающим меня с сыном. На негнущихся ногах, не ощущая собственного тела, иду к выдоху.

Миша наблюдает за каждым моим движением, следит зорко, как ястреб. Пытается уловить все, вплоть до вдоха.

Останавливаюсь напротив мужа, изо всей силы впиваюсь пальцами в альбом, заглядываю ему в глаза.

— Когда ты стал таким жестоким? — шепчу, бегая взглядом по когда-то любимому лицу.

Пальцы свободной руки подрагивают. Сжимаю их в кулак. Судорожно вздыхаю.

Жду…

Секунду.

Две.

Три.

Но ответа не слышу.

Хмыкаю. Все понятно.

— Дай пройти, — цежу.

Но Миша не двигается. Все так же прожигает меня пустым взглядом. Его глаза мало чем ничем отличаются от адской бездны. Если смотреть в нее слишком долго, не сомневаюсь, что можно утонуть.

— Миша, дай мне пройти! — повышаю голос, когда понимаю, что муж не собирается сдвигаться с места.

Вот только это не помогает. Миша как стоял на месте, так и стоит. Кровь начинает бурлить в венах. Непроходящую боль подпитывает самая настоящая ярость. Оно восполняет кожу, заполняет легкие, разносится по телу. Не могу думать, не могу дышать.

Все, чего хочу — уйти.

Твою мать!

— Я сказала, выпусти меня! — пытаюсь прорваться между мужем и косяком, но Миша становится посреди прохода, загораживая его собой.

— В чем проблема? — вздергивает бровь.

— В чем проблема?! — вырываюсь, взмахиваю руками. — Серьезно?! Только не говори, что ты до сих пор веришь в “наше счастливое будущее”! — последние слова выплевываю ему прямо в лицо.

— Я тебе уже говорил, что собираюсь сохранить нашу семью, — как ни в чем не бывало произносит муж.

— Семью? — во все глаза смотрю на него. — Какую семью? Где ты ее видишь? — хмыкаю. — Ее и не было никогда, — слезы наполняют глаза, грозят вот-вот пролиться, но я сдерживаю их, хоть и из последних сил. — В семье люди уважают друг друга, я уже о любви не говорю, а ты… — судорожно вздыхаю, пытаясь остановить рвущийся наружу всхлип. — Если бы у нас была настоящая семья, ты бы никогда не заставил пройти меня через весь этот ад, а наш малыш… — слова застревают в горле.