Разве что приставленный к голове пистолет. Но увы, на видео этого не было. Зато был наш дом и чужая женщина в моей одежде.

— Я слушаю, — шепчу ему, а он, как назло смолкает.

Да что же это такое?! Издевается надо мне?!

Ей-богу, я сейчас пошлю все к чертям. Пошлю его к чертям, чего ни разу за все годы не делала.

Не могу сказать, что я всегда была святой. У меня были отношения, мы ругались, кричали, и я могла себе позволить высказать то, чего никогда бы не сказала Артуру.

Когда я встретила своего мужа, то сразу поняла, что он за человек. Что такое с ним недопустимо. А самое главное, и не хотелось. Потому что я его уважала каждой клеточкой тела.

И если бы я сказала ему что-то принижающее его честь, то принизила бы себя. Сама бы себя не простила.

И вот это самое чувство, несмотря на все случившееся, до сих пор живет во мне. Как красная линия, которую нельзя пересекать даже под угрозой смерти. Потому что в моих глазах он все еще мужчина.

А у него на мой счет, как оказалось, красных линий нет.

— Яна, — его голос срывается на хрип. Он сжимает кулаки, будто борется сам с собой.

Боже, неужели изливать душу так сложно? Я ведь не чужая. По крайне мере он сам говорил, что я для него самое дорогое в этой жизни. Я и Лиза.

Говорил, что я его дом, его уют, его страсть, его отдушина, его ВСЕ. Но видимо, это не повод, чтобы быть со мной честной и открывать свою душу.

— А ей ты рассказал? — хмурюсь я.

— Что?! — вспышка в глазах.

— Ей ты рассказал, что тебя тревожит?

— Нет, конечно.

Врет!

О боже, он врет! Она знает, а я нет! Какая мы после этого семья?!

— Яна, успокойся, — нервничает Артур, когда моя злость начинает попахивать истерикой. Берет меня за руки, но тут же отдергиваю их.

— Хватит, Артур! Хватит! — отворачиваюсь от него.

А он ловит мое лицо, чтобы заставить посмотреть ему в глаза. А я не хочу! Не хочу!

— Яна, — называет мое имя, а мои щеки уже топят горячие слезы.

Ей-богу, я сейчас не сдержусь и начну драться. Точнее толкаться и царапаться в моем случае. Артур как будто мысли мои читает. Не успеваю трепыхнуться, как он прижимает меня к себе так крепко, что я завываю от боли. Завываю от ненависти.

Я ненавижу его! Ненавижу себя, за то, что все еще трепещу от запаха его кожи, от тепла его тела. За то, что он все еще родной. Ненавижу! Ненавижу!

— Пусти! — чуть ли не рычу, толкая его.

Но разве такого оттолкнешь, он как гора. Прижимает еще крепче, вдыхает запах моих волос, что-то шепчет на ухо, заставляя меня бесконечно умирать. Я не слышу его слов за звонком мобильного.

Но Артур не реагирует на телефон. Не отпускает меня, пока я не сдаю сопротивления. Тогда он стоит еще несколько минут вот так со мной. А у меня чувство, что мы зависли на краю пропасти, но все равно туда рано или поздно сорвемся.

— Артур, телефон, — обессиленно шепчу ему.

Он наконец-то отпускает меня, и тела тут же касается холод. Обнимаю себя за плечи. Ненавижу. За слабость.

Артур подхватывает телефон и тут же хмурится. Что там?

Моментом смахивает звонок, а в душе зарождается очень гадкое чувство. “Света”. Так ее зовут, да?

Да я сейчас чокнусь.

— Она, да? — не узнаю за хрипом собственный голос.

— Нет. Это по работе.

— Ты говоришь, что все исправишь, но только врешь. Позвони адвокату сам, Артур. Хватит быть ужом на сковороде. Давай закончим это, пока между нами осталось хоть что-то светлое.

— Яна.... - рычит, как зверь. Упертый!

— Ты можешь меня держать, можешь тут запереть. Можешь манипулировать, но это нас не вернет. Ты мне изменил, предал, разбил сердце. Не заставляй меня ненавидеть тебя еще больше. Позволь мне быть благодарной и уважать тебя за все, что было. Не топчи нас еще больше. — прошу его.