Время лечит, так говорят. Но боль от потери не проходит, я живу с ней каждый день. Продолжала совершать обычные дела, ходить в магазин, на работу, общаться с людьми, но рана никогда не затягивалась.

Каждый по-своему переживает трагедии. В основном мы прячем свою боль, игнорируем, делая вид что можно жить дальше. Невозможно до конца смериться с потерей. Невозможно пережить смерть ребёнка, это то, что будет преследовать меня всегда.

Мне пришлось пойти на психотерапию. Сама бы с таким горем бы не справилась. Психотерапевт выписала мне лекарства, которые помогали мне засыпать и жить относительно нормальной жизнью.

Сначала я не могла понять, за что мне такое горе. Мы так ждали этого малыша. Долго планировали и готовились. Ярослав был на седьмом месте от счастья, когда я сообщила ему о беременности. Но нам не суждено было стать родителями и увидеть, как родится наш малыш.

Мне стало легче, когда смогла принять реальность, принять потерю и смириться со смертью моего малыша.

Но Ярослав прятал всё внутрь себя и делая вид, что потеря ребёнка не задевает его чувств. Сильные мужчины не плачут, так он считал. С головой ушёл в работу. Задерживался допоздна и часто уезжал в командировки. Иногда просто садился в машину и ездил по ночной столице, превышая все скоростные режимы. Об этом я узнавала, когда приходили штрафы и их нужно было оплачивать.

А потом он купил мотоцикл. Чёрный, хромированный, дорогой. Это стало его новым увлечением. Он был не из тех мужчин, которые ради получения адреналина пойдут на всё что угодно. Это стало его способом выпустить пар. И тогда я поняла, что таким образом он пытается пережить боль, справиться с горем.

Знаю, он винил себя, хотя никогда не говорил об этом вслух. Но в аварии не было его вины. Водитель джипа не сменил летнюю резину на зимнюю и нарушил скоростной режим. Его признали полностью виновным, но нам не было от этого легче. Никакое наказание не могло вернуть нам нашего ребёночка.

Со временем мы оба стали делать вид, словно ничего не произошло. Каждый закрылся в своей раковине. И нам обоим не было дела друг до друга. Отношения должны строить двое, иначе всё разрушится. Но с каждым днём огонёк любви угасал, пока не остались угольки.

Но между нами ещё оставались чувства. Я ощущала это и без слов: по тому, как он готовил мне каждое утро апельсиновый сок, по тому, как поливал мои орхидеи, на которые у меня не оставалось сил, а иногда заезжал в любимую булочную и покупал фисташковые эклеры. Но я чувствовала внутри себя пустой. Мне нечего было ему дать и не могла его поддержать, потому что сама нуждалась в заботе. Но если я со временем смогла принять новую реальность и потихоньку жить дальше, то Ярослав не смог пережить горе. Может быть, поэтому он и пошёл на измену? Может быть, он у другой искал тепло и поддержку?

Больше не хотелось думать о Ярославе, о прошлом.

Я потёрла лицо посмотрела на часы. 9:30 утра. Я болела вторые сутки, но мне становилось легче. Температура спала, и если не спала, то смотрела сериалы или читала.

Несмотря на мои протесты, Ярослав вызвал врача к нам домой. Он провёл осмотр и заключил, что у меня обычное ОРВИ. Выписал лекарства, обильное питьё и постельный режим.

Мне надоело лежать, поэтому поднялась с кровати и пошла на кухню. Там обнаружила стоящего у плиты Ярослава. Он что-то готовил, судя по запаху, это была яичница. Это единственное блюдо, которое он умел готовить. В любой другой день я подошла и с благодарностью обняла его. Но сейчас я чувствовала, как от его присутствия внутри нарастает гнев. Он второй день подряд остался дома работать и не поехал в офис. Приносил мне несколько раз в день малиновый чай и поил куриным бульоном. Я молча принимала его заботу, никак не реагируя, потому что не верила ему. Не верила в его искренность.