— Моя жена — что-то вроде нимфоманки, Рит, — поясняет мужчина. — Когда мы поженились, договорились, что, если ее прижмет, она скажет и мы решим, что с этим можно сделать. Я ж полюбил ее, тварь, до разрыва сердца. Блядь она последняя, но любовь к ней еще более ублюдская, чем она сама.

Толик на глазах мрачнеет, сникает, опускает голову и смотрит безжизненно на солонку.

— Мне жаль, Толь, — говорю ему единственное, что приходит в голову.

Мужчина будто отходит ото сна и смотрит на меня так, словно видит впервые.

— Жаль, — повторяет он задумчиво. — А знаешь, отчего мне жаль? Оттого, что суку эту разлюбить не могу, вот тут она, — тычет себе в сердце, потом в голову, — вот тут и тут, везде, блять.

— Не будешь разводиться с ней?

— Уже развелся. Только, знаешь ли, развестись и разлюбить — это две разные вещи.

Уж мне ли не знать, Толик…

Какое-то время мы сидим и общаемся, вполне себе миролюбиво. Он интересуется моей работой и тем, как живу. После мы выходим на улицу, подходим к пешеходному переходу.

Мне нужно на противоположную сторону, куда нужно Толику, я не знаю. Кажется, он и сам не знает, куда приткнуться. Прощаемся, даже тепло обнимаемся. Я машу ему рукой и провожаю взглядом, пока он не скрывается за углом здания.

Ступаю на желтую полоску пешеходного перехода. Шаг, еще шаг.

Боковым зрением вижу стремительное движение автомобиля в мою сторону. Визг, удар, крик. Мой? Чей? Какие-то вспышки. Боль, кровь. Мне тяжело дышать, кто-то трясет меня, о чем-то спрашивает. А я чувствую только то, как смертельно крепкой хваткой цепляюсь в живот.

Гробовая тишина, и абсолютная, черная темень пространства накрывает меня куполом.

— Здравствуй, — до гребаных мурашек знакомый голос Тьмы разрезает мою жизнь. — Вот и я.

Снова возвышается надо мной тенью, скалится, капает слюной на мою холодную кожу.

— За что ты так со мной? — едва слышно шепчу я, лежа на ледяной сырой земле.

— За то, что поверила в счастливый конец, — хохочет траурный, мерзкий голос и тянет ко мне свои черные щупальца, обхватывает ими живот.

— Не забирай! — кричу что есть мочи. — Оставь! Я смогу! Я справлюсь! — воплю изо всех сил, срывая голос, пытаюсь вырваться, но тело будто сковано цепью.

Тьма придвигается ко мне и опаляет ухо тошнотворной влагой:

— Поздно.