Замираю на крыльце школы, рассматривая его широкие плечи, обтянутые плотной тканью дорогого пальто. Коротко стриженный затылок, аккуратная стрижка... Девятиклассницы стреляют глазками, рассыпаясь в завлекающем хохоте, когда проходят мимо. Шепчутся, отойдя на приличное расстояние. Ох, эти девочки...

- Влад, - подходя к нему, озираюсь по сторонам, боясь, что Тамара Матвеевна или заучи вдруг окажутся рядом. Нет, конечно, ему они про сигарету ничего не посмеют сказать, а вот мне потом...

Резко разворачивается, роняя сигарету на тротуар.

Встречаемся затравленными взглядами. Он всматривается в мои глаза с опаской. Нет, ну, не думаешь же ты, дорогой, что я буду скандал на улице устраивать? Да еще рядом со школой?

- Влад, ты бы не курил здесь, - киваю на знак.

Он давит сигарету туфлей на земле. Потом со вздохом наклоняется, поднимает и, покрутив головой, замечает урну возле входа в школьный двор.

Господи, ну, зачем он приехал! Зачем? Я и так с ужасом думала о том, что нужно отправляться домой, когда уроки подошли к концу! А он еще больше сократил время до нашей встречи!

Относит окурок в урну. Молча открывает мне дверь машины.

- Садись, нам нужно поговорить, - давит взглядом, хмурится.

- О чем? - но сажусь, потому что... Да сам не знаю, почему! Могу ведь заартачиться и, развернувшись, уйти в школу. Там у Лучникова факультатив закончится, и он довезет до дома, по дороге заскочив в детский сад за Василинкой.

- Ты считаешь, что не о чем? - спрашивает, усаживаясь за руль.

Надо же! Ради разговора с нелюбимой женой, даже водителя отпустил! Какая честь!

- В ресторане или дома? - не глядя на меня, не дождавшись ответа, задает новый вопрос.

- О! В ресторан решил позвать! Какое счастье! И какая жуткая пошлость... Только не говори, что будешь прощения просить, цветочки там, золотое колье в качестве извинения...

Усмехается, кивая назад.

А там шикарный букет из бордовых роз на все сиденье. Бархатная коробка - узкая длинная, приткнулась сверху на стеблях.

- Ты стал предсказуем, Волошин, - невесело усмехаюсь я. - Не то, что раньше. Помнишь, как ромашки рвал на чье-то клумбе, и на тебя собаку спустила хозяйка? Это тогда поступок был. Глупый, конечно, но похожий на чувства. А вот это, - пренебрежительно машу рукой в сторону его "извинений". - Это любовнице своей подари, чтобы лучше старалась в постели. А мне от тебя ничего не нужно.

- Лера, я не хочу ничего менять. Я хочу жить с тобой, с Василинкой и дальше! Я вас люблю, - резко сворачивает к обочине, врубает аварийку и поворачивается ко мне. Рука ложится на мою коленку, сжимает с силой. Вторая на плечо. Тянет к себе. Прижимает на мгновение. Лбом упираюсь в его грудь под пальто. Там тот самый мягкий тонкий белый свитер. Сердце бешено колотится в груди. Пахнет так одуряюще его туалетной водой, его кожей, им самим, что у меня глаза закрываются от удовольствия, от наслаждения вот так его ощущать! Пусть бессмысленно, пусть в последний раз... Может быть, в последний раз... - Я всё объясню, слышишь? Эта связь ненадолго! Не навсегда!

И ни словом о том, что она уже прекращена! Ни словом! Подлец...

Медленно отстраняюсь, в упор глядя на него. Перекладываю его безвольные ладони на его же колени. Он не сопротивляется.

- Пожалуйста, выслушай меня! Дай мне всё объяснить!

- Ну, объясни. Но это ничего не изменит. Ничего. Слышишь?

Кивает. Заводит машину. Выезжает на проезжую часть.

Едем молча. В отражении на лобовом рассматриваю его едва различимое лицо.

Пытаюсь представить его будущие объяснения. Ну, что сказать-то мне можешь в свое оправдание? Что нечаянно переспал с ней? Что голову потерял? Не думал, что чувства к ней сохранились, а когда встретились снова, оказалось, что до сих пор любишь? Да это всё никак, ну, никак не оправдывает! И вину за предательство не снимает! И заставить меня простить не сможет...