— Я всего лишь уложил тебя на кровать. В кресле спать неудобно.

— Ты… волнуешься обо мне?

— Я волнуюсь о ребенке.

Она недоверчиво окинула меня светлым взглядом. Напоминал первый день нашего знакомства. Ещё до свадьбы, когда я принёс ей золотое ожерелье в качестве подарка и надел на красивую, длинную шею. Она опустила глаза, но мельком поглядывала на мою одежду. Неловко, недоверчиво, словно боялась пойти против слова Всевышнего. Но тогда в ее прекрасных глазах не сквозил страх.

— Проголодалась? Тебе нужно хорошо питаться. Ради ребенка.

— Я поела, — ответила она уверенно.

Ничего, приедем домой, девочки приготовят все к нашему приезду, даже чертов английский завтрак с беконом из индейки и хумусом, который она так любила.

— Не бойся, я тебя не трону.

— Ты устроил погоню за нами и пригрозил, что отнимешь ребенка.

— Я говорил, что хотел решить вопрос мирно. Твой брат…

— Он защищал меня. Твои люди не должны были заламывать ему руки, как преступнику.

В моих глазах он являлся таковым. Он отнял тебя у меня…

— Я хочу потрогать наследника, — привстал, чтобы коснуться ее живота и почувствовать шевеление малыша, но…

— Не трогай меня!

Амина смотрела на меня как на чужого. Как на посланника Сатаны.

Я считал, что больнее предательства ничего нет. Снова эта девочка сломала все стереотипы. Ненависть и страх в глазах любимой ранили глубже, чем вонзённый в сердце кинжал. Как бы я ни злился за ее побег, она сумела задеть меня. Снова.

Когда-то фиолетово-голубые глаза блестели от любви, затем от горечи, а сейчас… от страха. Она боялась меня. Что она узнала о Деборе, да сократит Аллах ее дни! Кто постарался? Брат или ее любимый папочка, которому было плевать на свою старшую дочь?

— Я не трону тебя.

— Не верю.

— То, что ты услышала о моем первом браке — гнусная ложь. Аллах спросит у Деборы за ложь в судный день.

— Он спросит с тебя в судный день за обращение с ней.

— Она это заслужила.

— Никто не заслужил физического насилия.

И никто не заслуживал, чтобы ему изменяли и показывали неприязнь, а потом поливали грязью.

— Помнишь, я рассказывала тебе про Аишу? Про ее синяки?

— Аиша — не Дебора. Никто не смеет обижать мою семью.

— Она все ещё замужем?

Я хотел ответить, но в дверь резко постучали.

— Войдите.

— Господин, — Хаким открыл дверь после моего разрешения. — Прошу прощения. Мы приземляемся. Нужно сесть в кресла и пристегнуться.

— Прекрасно, — воскликнула Амина и, поспешно встав с кровати, прошла следом за помощником в салон.

Мы ещё не закончили разговор, Амина. Ты больше не станешь упрекать меня в том, что я не совершал, не надавишь на больные места. Ты останешься со мной. Я сделаю все для этого.

Клянусь.

До дома мы доехали быстро, без пробок. Мои люди позаботились о том, чтобы расчистить дорогу для члена королевской семьи. Амина с братом ехали в отдельной машине. Я сам настоял на этом. Пусть почувствует немного свободы, да и мне следовало остыть, прежде чем состоится совет старших членов семьи.

Я не хотел разводиться, но и сдерживать себя тоже был не в состоянии. Я не животное, но и не робот. Я человек с чувствами, которые меня учили прятать и рассуждать о собственных решениях головой, а не эмоциями.

Нужно набраться сил. Я не сдамся. Не отпущу ее, что бы ни чувствовал к ней после предательства.

— О, Амина, сестренка, давно не видел… — воскликнул Хусейн, завидев нас в прихожей. Только его здесь не хватало, нас ждал серьезный разговор.

— Хусейн, позвони дяде Ибрахиму. Мы разводимся.

10. Глава 7

— О, Амина, сестренка, давно не видел… — воскликнул довольный Хусейн с приветливой улыбкой на лице.