Беспомощно смотрю на маму, понимая, что всё, я не выдерживаю. Это мой предел.

– Мам, – зову родительницу.

И всё-таки реву. Некрасиво шмыгаю носом и реву. Хочу остановиться, но не выходит. И снова себя спрашиваю, почему всё так? За что? Что я сделала Тиму такого, что он так со мной обошёлся? Не родила сына? Но он ведь сам говорил, что ему достаточно дочери. И я знаю, он любит её. Но почему-то не меня. Иначе бы не пошёл к другой за утешением. Или зачем он это сделал? Не важно. Пусть бы просто тогда прямо об этом сказал, а не вот так… через других.

– Господи, Полина, да что с тобой? – слышу мамин голос, а затем она присаживается рядом и осторожно обнимает меня за плечи. – Всё же хорошо, дочка. Ну ты чего, моя?

А я бы и рада ответить, но не могу. Слёзы душат до такой степени, что дышать с трудом удаётся. Мне плохо. Очень-очень плохо. Но не физически – душевно. Меня будто наизнанку вывернули, перетряхнули и бросили валяться в кучу грязных вещей.

– За что он так со мной? За что, мама?

– Кто?

– Тим. Он… Он…

У меня язык не поворачивается вслух произнести нужные слова. Как будто пока молчу, это всё ещё можно отменить. Вот только нельзя. А его любовница ещё и беременна. Как я. Но о том ребёнке Тиму известно, а о моём нет. И, наверное, это неправильно, только я не хочу, чтобы он знал. Не сейчас. Он обязательно использует это против меня, а мне сперва надо добиться развода с ним. Потом скажу.

– Господи, Полина, что происходит? Ты меня пугаешь, дочь, – не выдерживает мама, слегка встряхивая меня.

Надо сказать, это помогает. Я выныриваю из своих мыслей, глядя на неё, не скрывая горечи.

– Тим мне изменил, – шепчу едва слышно. – Мы разводимся, мама.

Взгляд напротив становится растерянным.

– Ты что такое говоришь, дочь? Откуда это сейчас вдруг взялось? – бормочет мама неверяще.

– Вот откуда-то, – отвечаю и снова всхлипываю. – Я сама видела его с ней. В отеле. Мам, она тоже беременна, – окончательно скатываюсь в истерику.

– М-мм… – силится мама что-нибудь сказать.

Но в итоге только вздыхает тяжело и горько. И крепче обнимает меня, принимаясь гладить по голове в утешение, как маленькую. Должно быть, это должно придать мне сил, но я только ещё чаще всхлипываю, размазывая по щекам слёзы.

– А может ты что-то перепутала? – уточняет аккуратно она. – У вас же дочка всё-таки. И ещё теперь ребёночек будет. Плохо, если разведётесь.

– Ага, рабочие моменты обсуждали. Прям в отеле. Посреди рабочего дня. Ну а что? Все же так делают, да? – язвлю, отстраняясь. – Всё я правильно поняла. Тим тоже отрицать не стал. Так что… – снова всхлипываю.

– А ты там что делала? Следила за ним что ли?

– Следила, – признаюсь. – Увидела его с ней, как они уезжают, и поехала. До этого в офисе слышала о них, но считала, что просто болтовня, а оказалось…

Снова всхлипываю, пытаюсь утереть слёзы, но они никак не желают переставать течь.

– А он что?

– А он даже отрицать не стал, говорю же. Сказал, что просто так получилось. Получилось, представляешь? И я просто должна с этим смириться, по его мнению. Ненавижу его!

Мама опять тяжело вздыхает. И предлагает:

– А хочешь, я попрошу папу, и он с ним поговорит? В жизни ведь всякое бывает, но это же не повод детей без отца оставлять.

Смотрю на неё непонимающе.

– В смысле "не повод"? Мам, ты вообще меня слушаешь? К тому же, я разве оставляю? Пусть навещает, пожалуйста, сколько влезет, просто я с ним больше жить вместе не буду.

Несколько секунд она смотрит на меня с таким же непониманием.

– Как это не будешь? Ну, допустим, не будешь… И что тогда дальше? Ты как жить собираешься, если в самом деле разведёшься с Тимофеем, ты подумала? В нужде, но зато гордая, так что ли? Ты же ни дня толком не работала, практика в университете не в счёт. На что ты будешь дочь содержать? Не говоря уже о… – кивает на мой живот.