Сердце болело. Особенно когда смотрел на счастливые семейные пары с детьми. Нам с Юлей никогда такими не стать. Почему? Где мы ступили не туда? Риторические вопросы.

Я почти каждый день заходил в детский мир и покупал что-то малышу. Выбирал подходящее для мальчика и для девочки. Взял довольно много одежды: ползунков, комбинезонов, распашонок, пелёнок. Мне никогда раньше не приходилось иметь дело с детьми и детскими товарами, но все оказалось интуитивно понятно и не сложно. Стоя перед рядом с сосками и бутылочками, разговорился с одним мужчиной. Он покупал ребенку новую пустышку. Дал мне очень много дельных советов, рассказал, какие бутылочки лучше, какие хуже. Потом рассказал, как выбирать коляску, на что обращать внимание, какие у нее должны быть колёса.

Мне хотелось к Юле, хотелось разделить с ней нашу общую радость. А потом думал, что вот сейчас приеду к ней и будет новый скандал, и сразу так гадко на душе становилось. Она, кстати, тоже не звонила и не писала. Я принимал это за хороший знак. Значит, все в порядке. Если бы что-то было не так, я бы уже знал.

Один раз все же решился отправить ей курьером корзину с фруктами. Опасно, конечно, лишний раз напоминать о себе и выводить Юлю на эмоции. Сказал курьеру, чтобы не звонил в квартиру, а оставил корзину у двери. Юля сама увидит и заберёт ее. От жены никакой реакции на мою посылку не последовало. Я снова принял это за хороший знак. Отправил ей еще фруктов, букет цветов.

Наступил день развода. Тяжёлый день. Я не спал всю ночь, много думал. Может, не разводиться? Попробовать все наладить? Вдруг получится? А потом вспоминал скандалы, и внутри все опускалось. Месяц порознь, как оказалось, пошел на пользу. Юля не звонила, не писала, спокойно забирала мои посылки, оставленные у двери. Когда перед глазами нет главного раздражителя — меня — Юля спокойна. Была б не спокойна, уже бы оборвала мне телефон и примчалась как фурия на работу.

Развод необходим, с тоской понимал я. В первую очередь для спокойствия самой Юли. Ей нужно нормально выносить ребенка и родить. С истериками это будет сложно. А потом, кто знает, может, после рождения малыша мы сможем найти новые точки соприкосновения. Это же всего лишь штамп в паспорте. Формальность. Надо будет, снова потом поженимся и шлёпнем его на страницы удостоверения личности. А пока Юлю нужно поместить в обстановку покоя и умиротворения, не мельтешить у нее перед глазами и не драконить подозрениями в изменах, которых в помине нет.

С этими мыслями я приехал в загс. Увидев Юлю, сердце сразу сжалось. Так хотелось обнять ее. Но я решил не отступать от намеченного. Юля была спокойна, разговаривала со мной сдержанно, без претензий и обвинений. Месяц порознь пошел на пользу, лишний раз убедился я. И хорошо, что я не звонил и не приезжал. Юля получила необходимый ей покой.

Мы развелись.

А на крыльце загса Юля сообщила мне то, что меня уничтожило, разорвало на ошмётки: ребенка больше нет. В тот момент я почувствовал, как остановилась жизнь. Из легких воздух выбило, внутренности скрутились в тугой узел, сердце перестало биться.

— Нет больше никакого ребенка! По твоей вине нет! Это ты его убил! Ты… Почему ты ни разу за месяц не поинтересовался, как я? Ушел и забыл. Прощай, Матвей. Ты убил нашего ребенка… Я потеряла ребёнка по твоей вине. Живи теперь с этим…

Моя душа умерла в тот миг, когда Юля выкрикнула эти слова. В грудь вонзился острый клинок и убил во мне все живое. Я смотрел вслед убегающей по ступенькам загса Юле и понимал: не живу больше.