Я ведь его вспоминала и думала…

Бросаю компьютерную мышку и поворачиваюсь на кресле к окну. Там идет снег. В день нашего развода тоже шел снег. Сердце больно сжимается. Матвей… Мы снова встретились. И как теперь быть? Как общаться? Может, мне написать заявление по собственному? Или Матвей сам меня уволит? Так же, как три года назад уволил меня из своей жизни.

Горло стягивает. Рвано выдыхаю. Да, наверное, мне лучше самой уйти. К чему нагнетать обстановку? Еще, не дай Бог, узнает про Настю. Вот этого я точно не хочу. Матвей мне не простит, начнет качать права. Хотя я тут на работе близких друзей не заводила и в подробности своей семейной жизни никого не посвящала. Но все равно. Вдруг Матвей все же каким-то образом узнает, что у меня есть дочь?

Решительно разворачиваюсь к компьютеру, захожу в нашу корпоративную программу и скачиваю бланк заявления на увольнение. Не хочется, конечно, оставаться без работы. Я только купила машину в кредит. Блин! У меня есть немного сбережений, хватит месяца на три, но все равно надо искать новую работу в срочном порядке.

Только я заношу над бланком руку, как звонит рабочий телефон.

— Алло, — поднимаю трубку.

— Юль, — на том конце провода взволнованный голос секретаря нашего генерального. — Тебя новый начальник вызывает. Сказал, срочно.

15. Глава 15. Случайная встреча

Не могу сказать, что в кабинет старого гендира, который, по всей видимости, теперь кабинет Матвея, направляюсь уверенной походкой и с гордо поднятой головой. Хотела бы я, чтобы это было так. Но нет. У меня сбивается дыхание и потеют ладони. Страшно. В правой руке сжимаю заявление на увольнение. Делаю это так сильно, что помялась бумага. Ну и ладно. Какая разница? Пусть подпишет, да и все.

— Заходи, — говорит мне секретарь, как только переступаю порог приемной. Она напугана, сидит бледная как моль. Оно и понятно. Под пятьдесят лет, с лишним весом, в очках. Однозначно Матвей уволит ее. Другое дело — та его сисястая секретарша с сертификатом массажистки. Такие помощницы Матвею по вкусу.

Набрав в грудь побольше воздуха, стучу в дверь.

— Войдите! — раздается громкий голос бывшего мужа.

Но вместо того, чтобы опустить ручку и переступить порог, застываю. Непроизвольно память отбрасывает меня в те дни, когда Матвей приходил домой с работы и таким же громким голосом кричал: «Юль, я дома!». А я бежала ему радостная навстречу и висла на шее.

Трясу головой, прогоняя так некстати возникшее воспоминание. Решительно открываю дверь и делаю шаг внутрь. Но как только дверь захлопывается, отрезая нас с Матвеем от внешнего мира, я снова вся сжимаюсь в комок. Он сидит в кожаном кресле коричневого цвета, на котором раньше восседал наш пожилой гендир. Матвею не идет это кресло. И не идет старый интерьер этого кабинета. Я знаю, что бывший муж чувствует себя тут неуютно. Он не любит коричневый цвет, не любит много дерева. Матвей сторонник минимализма и светлых тонов.

Он неотрывно глядит на меня. Завороженно, зачарованно. Жадно. Как будто не верит своим глазам. В конференц-зале при других сотрудниках Матвей не мог смотреть на меня так, а сейчас не отказывает себе в таком удовольствии. Касается глазами моих волос, шеи, рук, ног. Я чувствую его прикосновения кожей, как будто они реальны.

Молчание затягивается, тишина начинает рвать барабанные перепонки. Стены кабинета сужаются, давят. Воздух становится вязким, дышать все сложнее. Что происходит? Матвей тоже это чувствует? Ведь и я не могу оторвать от него глаз. Разглядываю с любопытством, ищу изменения во внешности. Их почти нет. Но изменился общий облик: Матвей стал взрослее, суровее, серьезнее.