Со злостью срываю с вешалки одну его рубашку и разрываю по шву. Не знаю, откуда во мне берётся столько силы. Обычно я даже банку с маринованными огурцами открыть не могу. А тут с легкостью порвала рубашку. Потом вторую, третью.

— Ненавижу! Ненавижу! Предатель! Ненавижу!

Я рву и топчу его вещи. Когда рубашки заканчиваются, в ход идут брюки и пиджаки. Последние разорвать руками не получается, поэтому хватаюсь за ножницы.

— Как ты мог? Как ты мог так со мной поступить? Ненавижу! Ненавижу!

После одежды Матвея я принимаюсь за мебель. Колочу светильники, посуду, зеркала. Меня невозможно остановить. Я вымещаю ярость от предательства мужа на всем, что попадается на глаза. Даже какие-то свои вещи бью. Они мне больше не нужны. Я не буду здесь жить.

Не знаю, сколько проходит времени. Много, наверное. Я потеряла счет. Прихожу в себя, только когда без сил падаю на пол в руины, которые сама же устроила. Слезы закончились, а дышать по-прежнему тяжело.

«Надо разводиться, надо разводиться», звучит в голове.

Но мысль о разводе приводит меня в животный ужас. В еще более сильный, чем измены Матвея. Когда я думаю, что вот он конец нашей семьи, мозг отказывается это принимать.

«Нет, нет, нет», вопит сознание.

Перед глазами проносятся наши четыре года вместе. Первое свидание, первое признание в любви, первая ночь, первый отпуск, свадьба. Мы были такими счастливыми, мы так любили друг друга. Что же произошло потом? Почему все сломалось? Где мы оступились?

И неужели нельзя все исправить? Неужели стало совсем поздно?

Я тянусь рукой к разорванной рубашке Матвея и утыкаюсь в нее носом. Легкие моментально заполняет любимый запах мужа. Тихо скулю от боли и безысходности.

Ну неужели нет никакого решения!?

Надо пробовать, надо бороться. Мы ведь можем обратиться к семейному психологу? Говорят, это помогает. У меня подруга с мужем ходила, когда у них наступил кризис в отношениях. Психолог помог им преодолеть его. Может, и нам с Матвеем сходить?

Просто Матвей слишком погряз в работе, а я слишком засиделась дома. Мы перестали нормально разговаривать. Потому что мне неинтересно слушать про бизнес, а Матвею неинтересно слушать про сериалы. У нас банально нет тем для разговора. Но ведь все в наших руках. Мы справимся, мы все наладим…

— Юля! — вырывает меня из мыслей злой голос мужа.

Я подскакиваю на ноги, растерянно оглядываюсь. Матвей влетает в спальню, но тут же резко тормозит. Осматривает ее. Затем меня. Его глаза расширяются до размера пятирублевых монет. Лицо искажается гримасой ярости.

— Какого хрена ты тут устроила? — цедит.

Снова перемещает взгляд с меня на руины вокруг. Чем дольше смотрит, тем злее становится. Казалось бы, злее уже некуда. Боже мой, я никогда не видела Матвея таким! Его буквально перекосило от ярости.

— Матвей… — только и могу виновато вымолвить.

Муж простреливает меня свирепым взглядом. Мне кажется, ему стоит больших усилий не сорваться на ор. Я прямо вижу, как Матвей стискивает челюсть.

— Я прождал тебя в кинотеатре гребанный час, — голос супруга звучит едва слышно. Только мне от этого становится еще страшнее. По телу прокатывается волна ужаса. Потому что я понимаю: это нарочитое спокойствие — предвестник настоящий беды. — Ты не брала трубку, не отвечала на сообщения. А когда я зашёл домой, увидел настоящий погром. Какого хрена ты устроила, Юля?

От плохого предчувствия у меня пропал голос. Я не могу вымолвить ни слова. Только смотрю на Матвея и одно понимаю: люблю его безмерно.

А может, он и правда не изменяет мне? Ну зачем ему? Если бы хотел других девушек, то давно бы развёлся. Нас ведь ничего не связывает, если так подумать.