– Что происходит, Эдгар? Зачем ты пришел?

Смотрю на нее, такую нежную и красивую, и в груди опять тоскливый ком набухает. Потому не отболело еще. Потому что до сих пор чувствами накрывает. Болью, обидой, гневом, непониманием…

Ну за что она так со мной? За что? Я ведь ее на руках носил, ни в чем не отказывал. А она взяла и променяла меня на другого. На очкарика этого несчастного, который и мизинца ее не стоит…

– Костя дома? – хриплю задушено, стараясь глядеть куда угодно, только не на нее.

– Его нет, – отвечает растерянно.

Вскидываю глаза на Ясмину. По лицу ведь пойму: правду говорит или уродца своего выгораживает. Но Яся выглядит совершенно невинно: ее грудь высоко вздымается, а в широко распахнутых глазах застыли вопросы. Она не понимает, чего я от нее хочу.

– Точно нет? – уточняю с подозрением.

– Точно, – кивает. – Он в командировку уехал. Во вторник должен вернуться… А что такое?

Интуитивно чувствую, что Яся не лжет, и как-то резко ослабеваю. Огненная ярость, которую я планировал излить на Свитинского, гаснет, оставляя в душе лишь черные тлеющие пепелища.

Я подавлен, разбит и ощущаю себя где-то на моральном дне. Не хватает сил выплыть и отряхнуться от всей этой грязи.

Сделав пару шагов вперед, опускаюсь на небольшую скамью, стоящую у Яси в коридоре, и ненадолго накрываю ладонью глаза, раздумывая, как быть дальше.

– Что случилось, Эд? – голос бывшей жены звучит тихо и сочувственно. – Тебя что-то гложет?

– Да. Меня гложет, что я прямо сейчас не могу дать Косте в морду.

– Но… Почему?

– Потому что сфабрикованные против меня обвинения – его рук дело, – я упираюсь в нее прямым тяжелым взглядом. – Так же, как и наш развод.

Яся ошарашенно моргает. Смысл моих слов доходит до нее мучительно медленно.

– Что ты такое говоришь?.. – растерянно лепечет она. – Костя здесь ни при чем! Он, наоборот, всегда хотел нам помочь! Всегда был на твоей стороне, понимаешь?

– На моей стороне? – с вызовом вскидываю подбородок.

– Да! – горячо выпаливает она. – Даже тогда, когда в списке твоих расходов я увидела те злосчастные серьги, он пытался оправдать тебя! Говорил, что, возможно, это подарок для меня… Но я-то знала, что это не так. У меня ведь даже уши не проколоты…

– Погоди-погоди, – ощутив всплеск волнения, я резко поднимаюсь на ноги. – Какой еще список расходов? О чем ты?

Ясмина затравленно замолкает. Такое чувство, что она только что сболтнула лишнего, и вдруг сама это поняла.

– Яся, – произношу с нажимом, делая шаг к ней. – Объясни, о каком списке расходов идет речь.

– Ну ладно, – выдохнув, она суетливо заправляет прядь волос за ухо. – Когда завертелась та грязная история с твоей секретаршей, я поехала к ней в больницу и увидела там дорогущие серьги, которые она сама себе купить точно не могла. Меньшикова сказала, что это ты ей их подарил. Там еще была записка с твоим почерком…

– А при чем тут мои расходы? – подгоняю я, желая быстрее добраться до сути.

– Я была очень расстроена и позвонила Косте. Попросила его помочь. Достать список твоих расходов, чтобы убедиться, что серьги Меньшиковой действительно купил ты…

– Что за бред?! – негодую. – По-твоему, у Свитинского был доступ к моим счетам?

– Я не знаю, Эд… Он сказал, что постарается мне помочь…

– Ты говорила ему, что именно ищешь? Упоминала в разговоре эти треклятые серьги?

Яся отводит взгляд и хмурится, явно напрягая память:

– Нет… Да… Черт, Эд, я не помню! – эмоционально всплескивает руками. – Это было так давно!

– Я не знаю, что именно подсунул тебе этот лживый сученыш, но никаких серег я не покупал! – злюсь я. – И я неоднократно говорил тебе об этом!