Вскочила, бросилась к окну. Пожар у соседей! Высокое пламя, жуткая картина! Звуки пожарных сирен приближаются. Свет мигалок заливает улицу. Люди бегают, зовут друг друга, кто-то рыдает.

Я слышу крики свекрови. Топот по лестнице. Огонь может перекинуться и на наш дом, хотя пока это достаточно далеко.

Я берусь за ручку двери, и о чудо – она не заперта. Боюсь поверить в удачу. Выбираюсь, босиком, в ночнушке. Ничего не беру с собой. Да и нет у меня ничего. Ни денег, ни документов, ни телефона. Ступаю максимально осторожно, не дай бог заскрипит половица.

Едва дышу.

Я не рискую бросаться к входной двери. Поворачиваю наоборот, вглубь дома. В прачечной есть небольшое окно, выходящее на задний двор.

Я царапаю кожу, рву рукава ночнушки, чувствую, как живот ноет от усилий, но мне удается выбраться.

Ступни касаются земли. Босиком, в ночной рубашке, со спутанными волосами, наверное, я выгляжу как привидение. Сердце стучит в висках.

Вижу полицейскую машину. Подбегаю к офицеру.

– Помогите! Пожалуйста! Меня удерживали в доме силой! Меня заперли, я беременна!

Мужчина смотрит на меня изумленно. Удивление сменяется тревогой.

– Вы сбежали из горящего дома? Вас там держали? – достает рацию.

– Да! Умоляю, помогите мне! Это очень страшные люди! – мне очень стыдно, что наговариваю, но я дико боюсь, у Симона везде связи. Не рискую произносить его имя.

– Увезите меня отсюда! Мне очень плохо! Мне надо к врачу!

– Всё в порядке, вы в безопасности. Садитесь в машину.

В его голосе мягкость, которой я не слышала уже много месяцев.

Мне открывают дверь машины.

Я сажусь. И только тогда, когда машина трогается, позволяю себе впервые заплакать от облегчения.

*******************************

Пять месяцев спустя. Санкт-Петербург

Снова дождь, но с тех пор как я сбежала от мужа садиста, и вернулась в родной город, я люблю любую погоду. Главное, что я могу сама решать, промокнуть мне, или взять зонтик. Остаться дома, или отправиться на прогулку.

Недели плена научили меня ценить прежде всего свободу. Не деньги, не положение в обществе.

Протираю витрину, красиво раскладываю пинеточки и распашонки на самом видном месте. Сегодня на них скидка.

Поправляю волосы, поглаживаю свой большой живот. Осталось полтора месяца, и я увижу своего малыша. Я волнуюсь и предвкушаю этот момент. Ни о чем больше не могу думать.

С тех пор как я сбежала из Франции, от мужа садиста, я еще до конца не разучилась беспокойно оглядываться по сторонам. Тем более, этот город не чужд семье мужа. У них здесь большая квартира, Каролина проводит тут много времени.

Но это и мой родной город тоже! Я родилась тут, выросла.

Я не готова отказываться от своих корней.

Хотя порвала все связи, только бы муж не выследил меня.

Я не писала родителям, не выходила на связь с подругами.

Сняла крошечную квартирку на окраине города. Гуляя по магазинчикам, наткнулась на объявление о поиске продавца. Хозяйке я понравилась. Ей показалось что очень мило, что ее продавец одежды для малышей будет беременна. Нашла это пикантным. Ну а я просто была счастлива найти работу.

Возвращаюсь мысленно в дни, когда находилась в подвешенном состоянии. Сидела в полиции, рассказывала свою историю и тряслась, что мне не поверят. Симон способен объявить меня сумасшедшей!

Но там была женщина-юрист. Она сразу взялась защищать меня. Не позволила полицейским усомниться в моей адекватности.

Она забрала меня к себе домой. Помогла с одеждой, обувью. А потом и документами.

Я не была уж совсем беспечной. Был тайный счет, о котором Анри не знал. Денег на нем лежало не то чтобы много. Но мне хватило расплатиться с Мари, юристом. На билет до Питера, на первое время, снять квартиру.