– Про папу не надо никому говорить, – чмокаю её в слегка курносый носик.

Дочка кивает. Я же уверена – при следующем удачном случае она снова обязательно что-то да сболтнет.

Тот взгляд, которым меня одарил Эдуард Наумович, когда Ангелина произнесла: «папа будет ругать», был вместо тысячи слов. Полоснул по душе.

Стало понятно всё, что мужчина обо мне думает. Раньше я и сама считала – при желании можно легко уйти от мужа. Реальность же оказалась более жестокой, чем мои о ней представления.

Жалею, что послушалась Андрея и приехала в дом Даля Эдуарда Наумовича сделать эти чертовы капельницы.

Мало того, что промокли до нитки, потому что пешком почти километр идти под дождем пришлось – у таксиста колесо пробило, так ещё и синяки на моих руках хозяин дома заметил.

Ключи от моей машины Андрей отобрал ещё после первого нашего с дочкой неудачного побега. Сказал, раз я такая неблагонадежная, нужно меня в узде крепче держать.

С каждым днем мужа накрывает всё сильней. И если раньше я старалась разобраться, узнать причину его плохого настроения – проблемы с клиникой, неудачная операция или новые партнеры запугивают, то теперь мне стало абсолютно плевать.

Глупая затея ложиться на рельсы, если тебя и так поезд сбивает почти каждый день.

– Сейчас поедем домой, – произношу, помогая дочке колготки натягивать. – Как здорово, да? Всё сухое!

Изо всех сил стараюсь выглядеть бодрой и жизнерадостной. Получается плохо.

Не хочу домой возвращаться, но другого варианта нет. После последней ссоры Андрей взял Ангелину и отвез её и свою маму в загородный пансионат. Дал мне время «подумать», как он это назвал. Сказал, что могу развестись, но дочку тогда больше не увижу.

Хватило меня ровно на четыре дня.

Правда, после все равно была новая ссора и новые синяки, которые, собственно, Эдуард Наумович и увидел.

Жутко неловко и тошно от того, кем я стала, но сил уже и правда нет.

До жути устала от своего состояния.

Последние месяцы высосали из меня всё живое. Энергии хватает на существование в автономном режиме. Дочка. Работа. Дом. Делаю, что должна. На этом всё.

Андрей приказал поставить капельницу влиятельному пациенту, и вот она я здесь. Даже не стала спорить и выяснять, почему именно я. Единственное, он не знает, что я Ангелину с собой потащила. Подобную выходку он не одобрит.

– А нас опять дядя высадит далеко? – интересуется кроха, хмурясь и куксясь.

В этом я виновата.

Высказалась вслух по поводу нашей с ней пешей мокрой прогулки.

– Надеюсь, что нет, – глажу её маленькую острую коленную чашечку.

Как бы у нас с Андреем ни складывалось, я ему очень благодарна за дочь. Не представляю своей жизни без нее. Моё маленькое спасение.

– Мой водитель вас отвезет домой.

Вздрагиваю. Полностью погрузившись в общение с дочерью, не обратила внимания на то, что Эдуард Наумович подошел к нам.

Не могу объяснить, но от этого человека веет опасностью, хоть и слова плохого мне не сказал за всё то время, что мы провели в его доме.

Напротив.

Выслушал все мои наставления странные, а Ангелину так вообще развлекли и накормили обедом. Несмотря на всё это, я излишне нервничаю, когда ловлю на себе его взгляд.

– Не стоит беспокоиться, мы доберемся…

Сидя на корточках, вскидываю голову и напарываюсь на острый как лезвие ножа взгляд. Желание спорить мгновенно испаряется.

Поспешно отвожу глаза в сторону. Незаметно выдыхаю. Требуется несколько секунд, чтобы в себя прийти.

– Хорошо. Я поняла. Скажу водителю адрес, – отчитываюсь, понимая, что своим протестом вывожу мужчину из себя.

Спустя пару минут, когда мы с дочкой подходим к входной двери, рядом с ней я замечаю две новые пары обуви, нам предназначающиеся.