- Брат тебя сейчас выгородит, я даже не сомневаюсь, - складываю руки на груди. Версия вроде живая и правдоподобная, но что-то меня в ней смущает. - И Гришка каждый день к нам ездит? И в фоточку заходит, или как Санта в трубу? Боюсь, что в дымоходе застрянет.

- Какая у меня остроумная жена, куда бежать. Ключи у Гриши от нашего дома есть, помнишь, когда осенью у нас дерево на участке упало и трубу перебило. А, наверное, недели две, как он с девахой своей поругался, не знаю подробностей, он у меня спросил, не собираемся ли мы приехать. Я ему и сказал, что у тебя работа, у меня занятость полная, некогда. Вот он и живет там, - смотрит вдаль на плохо очищенную дорогу.

- Ага, значит, вы на вдвоём там развлекаетесь.

Резко по тормозам, машину слегка “кидает”.

- Ульяна, выбрось эту дурь из головы. Когда бы я в дом ездил, если у меня переговоры, постоянные встречи, потом тебя иногда со студии забираю, еще и дома до полуночи с контрактами сижу, - в голосе раздражение. Стучит пальцами по рулю. - Не веришь, можешь выходить. И пешком идти, куда тебе надо.

- Ага, сейчас. Поехали в дом, хочу Гришке в глаза посмотреть и пару вопросов задать, - делаю вид, что во все поверила. Ну не топать же мне зимой ночью по проселочной дороге.

Подъезжаем к дому. Следов от машины так и не появилось. В двух комната горит свет.

- Видишь, я себя на 3D принтере распечатал, чтобы в нескольких местах одновременно быть. Прости, маховик времени еще не придуман.

Голос резкий, неприятный, в нем нет, не то, что любви, даже уважения.

- Даже если я ошиблась, что теперь. Ты мне не очень-то объяснять все бросился.

- Это я еще оправдываться должен? Не зря говорят, хочешь лучше узнать жену, посмотри на тещу. Вы всей семейкой прибабахнутые? Топай в дом, нам еще в город возвращаться. И так не хрена не сплю, а у меня завтра важные переговоры, - подталкивает в спину.

На улице морозно. Снег под ногами скрипит, также у меня внутри все скрипит, как будто табуретку тянут по старому деревянному полу.

В прихожей несколько пар обуви. И все они не мои, и не Гошкины.

- Дома кто есть? - Георгий орет с порога. По лестнице со второго этажа в одной простыне спускается Гришка. Весь всклокоченный, на голове гнездо. Явно в комнате не один, но этот кто-то второй прижух и не издает звуков.

- Здоров, брат! Привет, малая. Вы тут чего? - от Гришки пахнет алкоголем, но на ногах стоит крепко.

- А давно ты Георгием Нестеровым стал? С модельными делами связался, - отчитывает, как ребенка.

- Да брось, ну если есть такая возможность на фамилии сыграть. С тебя что убыло? И Ульке хорошо, они-то нехилую деньгу ей платят. Вот и получается, что у вас кошелек полон, а у меня яйца пустые, - ржет.

- Пороть тебя надо было сильнее, - не сдерживаюсь, кидаюсь на него. Сильно бью в плечо. Гошка стоит, руки скрещены на груди. На лице недовольство.
- То, что ты шмар своих сюда водить будешь, договора не было. Завтра же вызываешь клининг, чтобы никаких следов твоего присутствия тут не осталось. Постельное белье себе забирай, кто его знает, кого ты там на нем катал. Еще раз кого-то сюда приведешь, я за себя не отвечаю.

Гришка, как мне кажется, побаивается и Гошку, и отца. Они оба суровые, иногда излишне рассудительные и требовательные к окружающим.

- Жанке своей набирай, - в приказном тоне, как будто он не мой пока еще муж, а начальник караула в армии. - Не тяни время. Или Гришку попросить, чтобы они с его “ассистентом-администратором” номер пробили?

- Не надо, я верю.

- А я не верю, сказал, звони.