В ее глазах читается страх. Она действительно напугана. Интересно, почему? Так боится, что Сергей Владиславович умрет? Да только для нее он давно уже умер. Они даже не созваниваются уже много лет, если верить словам Димы. Тогда в чем секрет такого поведения свекрови? Интересно...

— Не знаю. Ждем, — отвечает Дима ледяным тоном и устремляет взгляд на меня.

Глубоко выдыхает. Господи... Был бы он человеком, я бы несомненно прижалась к нему. Обняла бы, поцеловала. Поддержала бы как могла. Но сейчас... Сейчас я тихо сижу в сторонке, как чужой для него человек. И это меня убивает.

— Это все ты! Ты во всем виновата! — вдруг доносится до меня. — Ты его напоила! Ты! Ведь знала, что он все свое имущество перевел на тебя. Дрянь ты такая!

Усмехаюсь, устремляя очередной взгляд на мужа. Качаю головой и всем видом даю понять, какая эта женщина чокнутая.

Тут человек умирает. Только бог знает, как сложится его дальнейшая жизнь. А она о своем... О каком-то имуществе, наследстве, о котором я не имею ни малейшего представления.

Зачем Сергею Владиславовичу так поступать? Нет, это ерунда какая-то. Такого быть не может. Ложная информация, которую раздобыла Валентина Павловна. Так еще и распространяет. Бросается обвинениями.

— Даже отрицать не можешь! — продолжает лекцию она, приближаясь ко мне. А я все так же смотрю на Диму — он поднимается с места. — Скажешь, что это не правда?

— Мам, прекрати, — тянет ее в сторону Беркутов. Он цедит каждое слово сквозь стиснутые зубы: — Здесь не место для разборок. Не ори. Я и без того весь на нервах. Там отец умирает! — тычет он пальцем в сторону. — Лучше замолчи! А если это для тебя трудно, тогда просто уйди!

Прекрасно. Неожиданный ответ, но прямо так по душе.

— Ты почему ее защищаешь? Все так очевидно! А ты, сынок, как слепой! Как она тебя околдовала?

— Мама! — рявкает Дима и моментально хватается за голову. — Я сказал, прекрати!

Но женщина вспыхивает как спичка. Она уже готовится к следующей порции своего допроса, как к нам подходит врач. И она вынужденно замолкает.

— Кто из вас Милена? — его взгляд скользит от Валентины Павловны ко мне. — Вы?

— Да, я. Пожалуйста, скажите, что с Сергеем Владиславовичем все хорошо. Я вас умоляю.

— Он хочет поговорить с вами. Но имейте в виду, что времени у вас не так много. Десять минут, не больше. Я бы не разрешил, однако Сергей настаивает. Проходите.

Сглатываю, поворачиваюсь к Диме, который в растерянности. Делаю пару шагов вперед, за врачом. Слышу за спиной:

— Вот что я тебе говорила? Это все она! У нее каким-то образом получилось обвести твоего отца вокруг пальца! А ты ее защищаешь! Дрянь такая!

Зайдя в палату, я закрываю за собой дверь и замираю, сглатывая колючий ком в горле. Мне становится плохо, когда я вижу Сергея Владиславовича в таком состоянии. Он бледный как полотно, выглядит уставшим и измученным.

Честно говоря, мне хочется обнять его. Ведь он прекрасный человек, замечательный отец. Я же видела его отношение к сыну еще до брака. Да, он очень строг к Диме, однако теперь я понимаю причину его жесткости к нему. И в каком-то смысле даже поддерживаю. Будь он мягким и согласись с каждым предложением своего сына — так тому вообще все будет по одному месту. И он будет вытворять все, что в голову взбредет.

— Сергей Владиславович, как вы себя чувствуете? — присаживаюсь на стул рядом с кроватью, где лежит мужчина, и беру его за руку. — Я очень испугалась за вас.

— А Дима? Он даже не поморщился, увидев меня умирающим, верно? — тихо выдает свекор, откашливается.