— Что он Диме шею открутит? — тут же перебивает сестра, невесело усмехаясь. — Я тогда точно так же думала... Что папа убьет Сашу. Но ничего такого не случилось. Он просто решил преподать ему урок.

— Алин, — втягиваю носом воздух, — я тебе это уже сто раз говорила. Скажу еще раз: у нас совсем разные ситуации, милая. Саша был ребенком, можно сказать, когда накосячил. А потом, спустя несколько лет, сказал тебе в лицо, что ошибся. Что не отпустит тебя. А Дима, будучи взрослым мужиком... Господи...

Нервно сглатываю раз за разом. Сажусь на траву и снова прикрываю глаза.

— Прости... — тут же выдает сестра.

— Да нечего прощать, Алинка. Мой муж притащил в дом проституток. Он что-то мне доказывал, обнимая их. Но не понимал, как сильно меня задевает. Не соображал, что таким образом просто убивает во мне все чувства, которые я к нему испытываю... Я же его так любила...

— Ты и сейчас его любишь, Милен. Несмотря на косяки, — выносит вердикт. — Ведь не хочешь, чтобы папа создавал ему проблемы? Что же это, если не любовь? Ты думаешь о нем. Не хочешь зла...

— Так, все... — перебиваю, чувствуя, как покалывает в области груди.

Это неправда. Как можно так не уважать себя? Как можно любить человека, который унизил тебя и растоптал все чувства? Верно, никак. Я его не люблю, нет...

Еще минут двадцать сижу на земле и прокручиваю в голове все прожитое с Беркутовым. Вспоминаю, как он добивался меня. Как горел желанием жениться, сделать меня своей женой. Чтобы в первую брачную ночь жизнь сломать...

На глаза наворачиваются слезы и катятся по щекам. Впервые чувствую себя такой слабой и... Одинокой...

Поднимаюсь и не спеша возвращаюсь в отцовский дом. Замираю в метрах тридцати от ворот, замечая знакомый внедорожник.

Это машина Беркутова. Сам же он стоит спиной ко мне. В черной футболке и точно таких же джинсах. Оборачивается, будто почувствовав на себе мой прожигающий насквозь взгляд. Смотрит в упор. Усмехается невесело, делая шаг за шагом мне навстречу.

Первое, что приходит в голову, так это куда-нибудь исчезнуть и не видеть этого человека. Но потом создается вопрос: почему я, собственно говоря, должна куда-то исчезать, если ничего плохого не делала? Не я же изменяла. Не я же предавала. Не я разрушила свой брак собственными руками. Просто занималась всякой глупостью и чего-то ждала. Плюнуть надо было еще в брачную ночь и свалить. А не ждать черт пойми чего.

— И сколько ты еще будешь бегать от меня? — останавливается напротив.

Заглядываю в черные глаза и вижу там боль и тоску. Да только меня это совершенно не трогает. А ведь жалеет. А ведь знает, что совершил огромные ошибки и выкрутиться из той паутины, куда сам себя загнал, невозможно.

— Бегать от тебя? С какой стати?

Прохожу мимо — иду к воротам и захожу во двор. Беркутов следует за мной.

— Милен, поговорить надо, — раздается за спиной.

Я застываю и, зажмурившись, сглатываю образовавшийся ком в горле. Я не такой человек, который будет плакать по пустякам. Но сейчас будто в сердце острый нож втыкают. Так еще и ковыряются в ране. Больно. Аж реветь хочется. Слишком эмоциональная реакция на два слова «надо поговорить».

— О чем, Дим? — развернувшись, совершенно спокойно выдаю я и снова заглядываю в черные глаза. Кусаю губу изнутри и жду, что он ответит. А он не отвечает. Просто смотрит в упор.

— Даже не знаю. Не знаю, как начать. Не знаю, как оправдаться. Не знаю, как...

— Все-все, — выставив руку вперед, обрываю. — Прекрати. Раз не знаешь, так не надо начинать. И уж тем более оправдываться. Я хочу остаться одна и отдохнуть. Разговаривать нам абсолютно не о чем. Все, что надо, ты уже сделал. Утром я позвонила адвокату, попросила подготовить документы. Сегодня вечером мы встретимся и я подпишу все, что надо, лишь бы развестись с тобой.