После вчерашнего спектакля я буквально возненавидела его. Сильнее, чем раньше. Не знаю, что он хотел доказать Тамерлану, поцеловав меня у него на глазах... Однако мне от его поступка стало тошно.

Я не ожидала. Вот честно. Думала, что он возьмется за ум, пожалев о содеянном, но я вижу, что он наступает на меня все больше. Мне не нравится его напор. Мне не нравится, как он обращается со мной. Несмотря на то, что косяки были только с его стороны и только из-за него разрушился наш брак, ведет Дима себя так, будто во всем виновата я.

И еще... Он твердит, что не отпустит меня. Ну да, ага. Я же ведь маленькая идиотка, которой можно командовать. Да кто он такой, чтобы мне что-то приказывать? Тыкать пальцем, что я должна делать, а что нет?

Правильно, уже никто.

«Ага, Милена, ты и есть маленькая идиотка, — шепчет злая баба внутри меня. — Была бы умной — поступила бы по-взрослому. Просто плюнула бы на него и свалила к своей семье, которая непременно поддержала бы тебя».

Спорить нет сил. Поэтому я лишь вздыхаю, отправляясь в ванную. Стою под струями воды минут двадцать. А потом меня начинает тошнить, и я, обмотавшись полотенцем, выхожу из душевой. Душно становится, и воздуха не хватает.

Подхожу к окну. Ветер бьет по лицу, приводит меня в себя. Я дышу полной грудью, крепко зажмуриваясь. И вспоминаю его поцелуй...

Когда-то он так возбуждал меня. Тело реагировало на каждое его прикосновение, мурашки рассыпались по коже. А вчера... Я почувствовала его вкус, на какое-то мгновение отправилась в прошлое. Но ощущения были совсем другие. Я не получила никакого удовольствия. Потому что сразу же вспомнила о тех девицах, которых он притащил в дом.

Знаете, это так больно... Когда любимый человек лапает других. Тем более делает это назло. Считает лживой предательницей. В то время как я вовсе ни разу его не обманывала.

Наверное, на меня так не подействовали бы его поступки, будь я действительно в чем-то виновата. Но все вовсе не так. Дима облажался. Сломал меня, унизил, уничтожал мои чувства к нему. Еще и доверие... Которое завоевывают долгое время. А вот потерять — дело двух минут. Точно так же получилось с Беркутовым.

— Да, — отвечаю на звонок сестры. Вчера она так и не появилась на встрече, хотя я ее очень ждала. Однако сегодня с утра выходит на связь. — Привет, Алин.

— Прости, сестренка. Знаю, что ты хотела меня увидеть. Но самочувствие было хреновое. Вот решила навестить тебя сегодня. Я приехала, если что. Но в дом заходить не решаюсь.

— Почему же? Заходи, тебя впустят. Я сейчас же оденусь и спущусь.

Быстренько натягиваю на себя платье, собираю волосы и бегу к лестнице. Сестра уже сидит на диване в гостиной, а племянница с интересом разглядывает картины, висящие на стене.

— Ого, кого я вижу, — улыбаюсь, расставляя руки в стороны, чтобы Айсель подбежала ко мне и обняла, что она и делает в следующий момент. — Малыш, как я соскучилась, — крепко обнимаю девочку.

— Я тоже! — восклицает она.

— А по-мне, я так понимаю, никто не скучал? — обиженно тянет сестра. Лицо у нее вялое, выглядит бледной. Подхожу, сажусь рядом и целую в обе щеки.

— Что случилось, Алин? — разглядываю ее. — Очень соскучилась, но времени не было, если честно, приехать к вам. Но если ты не против... Я хочу временно переселиться в ваш дом, родная. Твой Саша не станет устраивать мне допрос?

Алина лишь выгибает вопросительно бровь, но ничего не спрашивает. Она оглядывается, явно не хочет, чтобы кто-то услышал наш разговор.

— Поднимемся к тебе? — только и спрашивает, на что я киваю.