- Ты и это проглотишь? - Алиса показывает на нарисованный член на стене.

18. Глава 17

Кира

Едем с сыном и родителями в нашу квартиру. Она от старой далековата, значит, Женьку придется в школу возить. Или забрать на домашнее.

Смена места жительства, семейного положения - ведет за собой столько изменений, как ничего не упустить?

Отец за рулем, рядом на пассажирском сидит мама. Вижу, что она беспокоится, злится, но старается не подавать виду. Мама научилась контролировать мимику, жесты, а вот с акцентом сложнее. Он всегда прорывается в стрессовых ситуациях.

“И снится нам не рокот космодрома”.

Внезапная музыка прерывает наше молчание.

- Твой бывший звонит, - папа лезет за телефоном. У меня уже отключился мозг, не сразу понимаю, о ком речь.

Отец включает аварийку и съезжает на обочину. Уверена, что сейчас не обойдется без ведра помоев в мой адрес.

Он ставит звонок на громкость.

- Слушаю, - в голосе нет никаких эмоций.

- Что это все значит? - Сергей раздражен, по голосу слышу, что он на пределе. - Я вам в таком состоянии квартиру оставлял? В спальне, что за наскальная живопись? Я уже молчу, что этот гаденыш устроил в своей комнате. И это все в благодарность, что я его и вашу дочь подобрал, обогрел. Вообще-то, Кира не работала, если вы забыли. И Женьку я содержал, на жалкие алименты, который платит его папаша, особо не шиканешь.

Еще на “гаденыше” все внутри меня сжалось, скрутилось в болезненный узелок. Поднимаю взгляд на Женю. Лицо застывшее, дышит поверхностно. На глазах появляются слезы. Он отводит взгляд в окно.

Представляю лицо Сергея, когда он обратил внимание на новые интерьерные решения в комнатах.

- Что ты сказал? Это не ты нас к себе взял, тварь, это мы тебя в семью приняли, - если бы я могла через трубку протянуть руки, и на секунду бы не замешкалась, придушила бы его... И гордилась этим бы поступком всю жизнь.

- Кир, мы же цивилизованные люди, а ты себя как повела? Член на стене, это что? Нормально?

- Член на стене - не самое страшное, а вот когда человек в душе напоминает эту конфигурацию, это беда, обоями новыми не прикроешь, - мама оживает.

Не знаю, папа нажал на сброс или Сергей не выдержал напора. Звонок прервался, и перезванивать нет желания.

Кладу руку на спину Женьки. Жду, что отстроиться, но нет.

- Жень, я понимаю, как тебе сейчас больно. Когда тебя предают, это очень сложно пережить. Хочется закрыться, больше никому не доверять.

Подбираю каждое слово. Надо к знакомому психологу обратиться, может, даст советы, как быть с сыном.

- Мам, я думал, что взрослые умнее. Вернее, конкретный взрослый. Я переживу, а вот он не факт.

Женя вздыхает, достает телефон и погружается в игру.

Подъезжаем к нашему новому дому. Небольшая однушка чаще служила складом. Сдавать я ее не хотела. А вот диван, который купили в дом, почти за полгода до заселения, сначала приехал туда. И до сих пор некоторые предметы интерьера хранятся в коридоре: то концепция изменилась, то разонравилось, то по цвету не подошло, а время возврата прошло.

Пока папа с Женей переносят вещи, мы с мамой “сторожим” открытую машину.

- Кир, ты только не унывай. Понимаю, что депрессия не про плохое настроение, но я так ее боюсь. Я столько последствий видела. Я вижу, что ты держишься. И слезинки не проронила. Может, поплакать лучше?

- Сегодня, когда Женька уснет, порву все наши фотки, пореву под “Дневник Бриджит Джонс”. А утром начну жить с нуля. Снова вернусь к дизайну, вспомню рабочие программы, смахну пыль с амбиций. Мам, я точно не пропаду. Ну, максимум у меня хандра на пару-тройку дней затянется. Я точно выживу.