- Кира, ее духи? Вульгарные!

Мама, даже не услышав ответа, кидает их в мусорный пакет.

- Мне кажется, ей лет двадцать. Красивая...

Пожимаю плечами.

Расходимся по комнатам. Я собираю одежду, мама решила, что постельное и пледы тоже нужны, посуда. Все, что можем увести.

- Мам, да не мелочись, - смотрю, как постельное белье отправляется в коробку.

- Я этой заразе и нитки не оставлю. Он же меня вокруг пальца обвел. Кир, я же правда думала, как тебе повезло! Козлина. Я это в собачий приют отвезу, посуду в социальную службу отдам. Пусть от этой поскудины хоть немного пользы будет.

Мама берет со стенки фотографию Сергея. И плюет в нее.

Вот это да, даже мой первый развод не был для нее таким ударом

- Я с Зиновием разговаривал. Он сказал, что такое поведение надо наказывать. В угол Сергея уже не поставишь, он большой мальчик. Но и наказывать надо в той плоскости, которую он ценит. А что ему еще кроме денег, в этой жизни надо?

- Ну... Он работу свою любит. Друзей... Хотя... откуда я могу знать, еще вчера я была уверена, что он меня любит. Как можно так качественно жить двумя жизнями?

Закрываю от отчаяния глаза. Сразу появляется картинка нашей последней близости. Какой он был нежный, внимательный. Я не верю, что в тот момент он мог любить еще кого-то. Этот секс был для меня, он отдавался ему полностью... Может, он был прощальным. И уже тогда Сергей знал об этом.

Присаживаюсь на ручку дивана. Слезы сами катятся. В моей груди огромная зияющая дыра, и как бы я сейчас ни хорохорилась, мне очень больно.

- Кир, ты только не злись. А если он вернется? Ну, вот на коленях приползет, может, минутное помешательство, ты дашь ему шанс?

Смотрю на папу и не понимаю, к чему он клонит. Лицо по-прежнему каменное. Кажется, Сергей убил не только меня, он еще прилично ранил всю мою семью. И мне страшно смотреть на папу, такого сильного, который держится изо всех сил. Думаю, если бы был моложе, то моего почти уже бывшего мужа в реанимации бы спасали.

- Нет, пап. Никакой дороги назад нет. И то, что он полюбил, не самый его большой грех. Я могу это понять и даже принять. А вот то поведение, пренебрежение и хамство, которые начались потом - просто сорвали с меня все шоры. Нас в спортивной школе учили - честному соперничеству, всегда оставаться человеком, признавать ошибки. И то, что сейчас происходит, просто выбивается из всякой логики.

Из своей комнаты выходит Женька.

Весь пыльный.

- Мам, да пошли его ко всем чертям! Дай мне два часа, мы тут с пацанами такой апгрейд сделаем, закачаешься. Если у него совсем молодуха, то ей понравится, - сын зло улыбается.

Вздыхаю, поднимаюсь в комнату сына.
Уже по его выражению лица понимаю, что меня ждет сюрприз.

На окнах перманентным черным маркером написаны слова, которые люди в приличном обществе не произносят вслух. На светлой стене, где видели постеры, теперь красуется огромное мужское достоинство в боевой готовности. Сдавливаю смех, но он прорывается даже через закрытый рот.

- Ну, как дизайнер, могу сказать, что современно, свежо и в ходе последних событий, очень актуально.

Мама поднимается к нам. Смотрю на ее лицо, она в ужасе. Поднимает очки и трет глаза.

- Жень, ну, я даже не знаю, что сказать. Думаю, это новое слово в мире искусства.

- Тогда я помогу деду вещи в машину отнести, а потом ремонт в вашей спальне закончу, - сын вошел в кураж, его теперь тяжело остановить. Но кто как умеет, так и проживает горе. Он через своеобразное искусство.

- Спальню не надо.

- Ты слишком добрая, мам. Ничего, я придумаю, как ему отомстить. Он еще пожалеет, что так с тобой поступил.