- Лучше перестрахуемся. Ты ел? Сейчас переоденусь и…

- Что сказал терапевт?

Набираю легкие воздуха и отвечаю, быстро уходя в спальню.

- Ну что скажет еще? ОРВИ, лечите этим или тем. Как обычно.

- Так и знал, что они сделают это, - останавливается на пороге и наблюдает, как я меняю одежду на домашнюю. - Ну ничего. Я завтра к заведующему пойду.

- Какому еще заведующему?

- Больницы. Или как он там, главврач?

- Да брось, этого еще не хватало. Я на выздоровление, итак, иду. А эта нервотрепка нам не нужна.

Подхожу к ним с дочкой, хочу обнять, но резко останавливаюсь.

- Пойду готовить.

- На пару минут ириску возьми.

Колеблюсь недолго, но потом все же принимаю дочь в свои руки.

Данил уходит в ванную, а я быстро ищу свою медицинскую маску, которую носила еще при беременности как-то и оставила в сумочке, которая лежала без дела. И как видно не зря.

Скорей бы результаты пришли, чтобы я успокоилась.

Муж возвращается, когда мы с дочерью сидим в гостиной. Она играет с погремушками и пускает пузыри, а я не могу отвести глаз от нее. И не могу представить, что если больна, то, возможно, могла ее заразить. Заразить мужа…

Как мне жить с этим всем дальше?

- Эй, - Данил опускается к нам, и я вздрагиваю от прикосновения к своему плечу.

- Напугал, - прикладываю руку к груди.

- Я тебя звал, а ты не слышала.

- Да, задумалась, что на обед варить, - быстро встаю и оставляю их наедине.

Взгляд падает на вымытую посуду, стоящую в сушке, на столовые приборы.

Голова кругом от водоворота внутри себя.

Убираю тарелку, ложку, вилку и чашку в сторону. Но чтоб не было заметно так явно, просто делю на отсеки в шкафу.

Все что я знаю о ВИЧ, что он передается половым путем, и он не лечится. Что это страшно. Вот что я знаю. Школьные пособия уже позабылись и стерлись напрочь.

Я поступила безрассудно и глупо. Это лишь малая часть слов, описывающих ту ночь и мой поступок. Но что я могу изменить? Ничего. Я просто не могу ничего изменить, вот и все.

Но мой муж и дочь… они не должны отвечать за мои поступки.

- Не должны, боже…

Заканчиваю варить обед, надеваю резиновые перчатки и, сделав хлорированную воду, иду мыть все поверхности.

Данил в детской укладывает Иру, поэтому не сразу видит меня с тряпкой. Но как только появляется, тут же останавливается в ступоре.

- Зай, ну ты чего?

- Я… - проглатываю подступающие слезы. – Просто решила, что простуда, должно быть, въелась во все поверхности. Лучше я уберусь, обед скоро остынет, и я накрою тебе. Можешь поработать.

- Янка, - он останавливается сразу за мной и обнимает.

Легко так, невесомо, а кажется будто ребра сжал до невозможности. И поняв, куда клонит он, я с опаской вспоминаю каждое наше занятие любовью и правила по защите презервативами. Я боялась забеременеть снова. Не хотела этого…

Боже, что я за гадина?

Мерзкая и отвратительная…

Содрогаюсь в его руках и обмякаю, желая сжаться в маленькую молекулу, и перестать быть частью этого мира.

- Стой, стой… Яна.

Данил садится со мной в обнимку и держит в своих объятиях. Держит так бережно… Так нежно. Так… как я того просто не заслуживаю.

Когда все случилось и я стала исправляться в глазах мужа и дочери, я думала, что смогу это пережить внутри. Не измучаю себя чувством вины. Я думала, что смогу это сделать. Надеялась…

А теперь я просто не знаю, чего ждать завтра от жизни и от самой себя.

День тянулся издевательски медленно. Телефон молчал. Никаких уведомлений или писем, а я по-прежнему обновляла и обновляла.

- Ты сегодня сама не своя, Ян, - ложась в постель, говорит Данил. – Бегаешь весь день, убираешься. Ждешь кого?