Скотина!

Как же хотелось перевернуть кружку над его головой. Выплеснуть несчастное капучино на его серебряную макушку, и высказать все, что о нем думаю. Посмотреть, как будет вертеться, когда поймет, что его похождения больше не тайна.

Жажда справедливости требовала открытого возмездия, но тихий голос разума и интуиция нашептывали: выдыхаем, Маша, выдыхаем…Еще не время.

Однако совсем уж молчать и идти на поводу у обнаглевшего мужа, я не собиралась, поэтому небрежно произнесла:

— Не вижу ни единой причины, по которой нам надо к ней снова обращаться.

Кажется, мои слова его удивили:

— Ты не хочешь, чтобы у дочери в комнате снова было красиво?

— Оно и станет. Я уже присмотрела новые шторы, и сама их сегодня куплю.

— Какой в этом смысл? Все должно быть в едином стиле, а ты какую-нибудь нелепицу выберешь, — сказал он таким тоном, будто для меня было привычным выходить в малиновых туфлях, леопардовых лосинах и с зеленой шляпой на голове.

— Хочешь сказать, у меня нет вкуса?

— Есть. Просто она лучше знает, что нужно для Арины… для Арининой комнаты.

Сука ты, Абрамов. Самая натуральная.

— Я куплю шторы сама, — повторила твердо и с ледяной улыбкой.

— Маш, это глупо. Ну какие тебе шторы…

— Какие захочу. Может салатовые, может оранжевые. А может в горошек. Это решать только мне, как хозяйке этого дома и Арининой матери.

У него дернулась щека.

— У тебя ПМС что ли?

— Отнюдь. А вот с чего у тебя такое повышенное внимание к шторам, милый? — поинтересовалась я, сложив руки на груди, — не ты ли всегда говорил, что это не мужское дело, тряпками заниматься?

— Просто хочу, чтобы было красиво.

— Будет красиво. Гарантирую. И без посторонних.

— Я все-таки настоятельно рекомендую тебе прислушаться к моим словам и вызвать специалиста.

— Даже не подумаю. Ни прислушиваться, ни вызывать кого-то. И если ты вдруг решишь устроить самодеятельность и позвать кого-то в обход меня – обещаю, весь хлам окажется в помойке. Начиная от мебели и заканчивая обоями со стен.

— Тебе же нравилась эта комната! Что теперь не так?

— Мне не так, твоя странная потребность притащить постороннее мнение в мой дом, — я подошла опасно близко к запретной теме и заметила, как напрягся муж, поэтому немного сгладила свои слова, — в прошлый раз ремонт сделали шикарно. Спасибо, молодцы, и всего хорошего. Дальше уж я как-нибудь сама. Своими силами и своими идеями.

Семен буравил меня тяжелым взглядом:

— Это нелепо. В конце концов она дизайнер этой комнаты и имеет право…

— Ты о чем, Семен? — хмыкнула я, поражаясь мужской упертости и желанию угодить левой бабе, — у нее нет никаких прав в этом доме. Просто исполнитель, который хорошо сделал свою работу, получил за это свои деньги и все. Дальше вообще не ее забота, что и как будет происходить и меняться в этой комнате. Захочу – перекрашу, захочу – переклею. Мой дом – мои правила.

— Ты специально с утра решила помотать мне нервы из-за дурацких штор?

— Я вообще удивлена, что ты обратил на них внимание, — парировала я.

— В общем, звони дизайнеру и не дури, — сказал муж, поднимаясь из-за стола, уверенный, что я уступлю.

— Даже не подумаю, Сем. Тема закрыта. Больше никаких дизайнеров.

Я забрала со стола посуду и принялась убирать ее в посудомойку, чувствуя тяжелый взгляд мужа на свои затылке.

Бесился. Бесился гад, что я отказалась выдать его суке карт-бланш и позволить хозяйничать на своей территории

Я вообще не понимала, как такое возможно. Что это за фильм ужасов такой, в котором я была вынуждена отстаивать права на обстановку в собственном доме? Неужели ему настолько важно угодить этой Анне, что даже шторы без ее участия не хотел выбрать.