Я молча проводила мужа на работу, по привычке поцеловав его в щеку. Потом стояла у окна и сквозь полупрозрачную занавеску наблюдала за тем, как он шел к машине, попутно с кем-то разговаривая по телефону.

Интересно с кем?

Обычно я не задавалась таким вопросом – ну говорит и говорит. Он человек деловой, контактов много, вопросов, которые требуют его срочного участия, еще больше.

Но сегодня я вдруг поняла, что практически ничего не знаю о его контактах. Наши сферы деятельности не пересекались, и единственной моей точкой соприкосновения с его работой были корпоративы, на которые он меня неизменно брал с собой.

Еще я знала его помощницу – Оксану Андреевну. Ей тридцать пять лет, беспросветно замужем, помешана на своих детях, и каким-то чудом умудряется совмещать все и сразу – работу, дом, семью, хобби, спорт. Батарейка с неиссякаемым запасом. И если бы я увидела, что Абрамов оставил Аринку с ней – то ни слова не сказала бы.

А вот Анна… Анна — это другое. И то, чему я стала невольным свидетелем не подчинялось никаким логическим объяснениям.

Посторонние люди так себя не ведут. Не хватают чужих детей. Не облизывают их, замирая от восторга. Не требуют неуместных «мама».

И чем дольше я размышляла об этом, тем менее реальным казался мой первоначальный вариант, будто муж втихаря от меня нашел няньку для дочери. Дело было не в этом. А в чем?

Подозрения, которых я не хотела, все больше просачивались в душу.

А потом, когда мы с Аринкой собрались на прогулку, я полезла под раковину, чтобы достать мусорный пакет…

***

Горячие промики

Он влюбился

RSTLlCou

Измена. Просчиталась, но где?

urTh4bQg

Я больше тебе не враг

dIC2zBaD

13. Глава 3.2

Стала его вытаскивать, но зацепилась складкой за крепление ручки на ведре, дернула и порвала, и через дыру в боку все добро разлетелось по полу. В общем, хотяла, как быстрее, а получилось, как обычно.

— Да чтоб тебя! — простонала я, запрокинув голову к потолку, — курица криворукая!

Пришлось усаживать дочь за мультики, а самой заниматься незапланированной уборкой. Собрала миллион обрезков, оставшихся после детского творчества, труху от заточки карандашей, картофельные очистки, использованные пакетики из-под чая. Среди всего этого великолепия мне попался скомканный шелестящий пакет, с какими-то бумажками внутри. Я сначала хотела бросить его к остальному мусору, а потом, сама не знаю почему, заглянула внутрь — смятый чек и бирка на белой веревочке.

Какое-то неприятное сколькое ощущение прошлось от затылка и ниже.

Такое я точно не выбрасывала – у меня уже давно не было ни покупок, ни распаковок нового. А учитывая, что мусор у нас долго не залеживается, то эта бирка тут появилась либо сегодня – и тогда ее выбросил муж. Либо вчера…и ее тоже выбросил муж.

То есть что получается? Семен вытащил тряпку из пакета, срезал ярлыки и только после этого стал одевать малышку? Да в жизни не поверю. Он скорее бы что-то другое взял, чем выполнил столько манипуляций с детским барахлом.

Чувствуя, как поднимается волна удушливого подозрения, я быстро завершила уборку, вставила в ведро новый пакет, а сама схватилась за телефон.

Вбила электронный адрес с бирки и попала на сайт небольшого, но весьма недешевого магазина детской одежды, добавила в поиск артикул и очутилась на странице того самого розового платья, в котором вчера была дочь.

Рука тут же дернулась, чтобы позвонить мужу, но я остановилась.

Опять начнет орать и с пеной у рта доказывать, что не при чем, что не знает откуда оно взялось, что я сама такое в шкаф положила и забыла.